Я онемела, в очередной уже раз. Дрожь, впрочем, сразу же прошла. Некоторое время я добросовестно пересчитывала планеты по пальцам. Количество почему-то всё время выходило разное. Где-то на пятый раз я вспомнила, что вчера вечером разговора на эту тему у нас вообще не было. Я даже не удивилась.
Мне больше некогда было тратить время на всякую ерунду. Мне нужно было срочно идти. Меня ждала весна.
- Стоять, - приказал Фламмель, заметив моё движение на выход. - Куда?
- Гулять.
- Рано.
- Но ты же сам говорил...
- Нужно закрепить результат.
Я послушно потопала к креслу.
Во второй раз процедура прошла существенно мягче. Я опять воображала дверь и снова её боялась, но физиологические реакции уже держали себя в рамках приличий. К тому же, все мои переживания сконцентрировались именно на двери. Я понимала, что за дверью нет ровным счётом ничего плохого, но вот она сама словно бы выросла, уплотнилась и даже грозно нависла надо мной, не желая выпускать в новую счастливую жизнь. Когда знакомый палец привычно придавил мою бедовую головушку, дверь разом съёжилась, признав, что её карта полностью бита.
В третий раз, в том же самом воображаемом поединке, я смогла даже приоткрыть воображаемую дверь, ощутив лишь лёгкое волнение.
- Сойдёт, - решил Фламмель. Он выглядел счастливым, но уставшим. - Это дело нужно отметить.
- Может быть, теперь ты, наконец, объяснишь, что ты такое со мной вытворял? - вопрошала я, пока он искал рюмки. - Если бы я пронаблюдала всё со стороны, а не в качестве участника, я бы решила, что это гастроли скоморохов на ярмарке! Что за театр абсурда?!
- Это, сударыня, такая магия, - весело пояснил Николя. - Будем считать, что я слегка поколдовал. Ты же всё время записываешь меня в колдуны. Вот я и оправдываю это звание.
- Какая, к чёрту, магия? Я знаю магию, она другая. А то, что ты делал, ни в какие рамки не лезет.
- Это новая магия. Естественная. Основанная на естественных проявлениях человеческой жизнедеятельности. Я когда-нибудь о ней книжку напишу. Только более чем уверен: современники не поймут. А до потомков не дойдёт. В смысле, книга не дойдёт - сгинет в веках. Так всегда случается с хорошими начинаниями. И люди ещё сотни лет будут твердить бессмысленную абракадабру, пытаясь этими так называемыми заклинаниями изнасиловать окружающий мир, чтобы выжать из него хоть немного чуда... А между тем...
Фламмель не стал договаривать, что «между тем». Вместо этого он бережно снял с полки склянку тёмного стекла. Она имела восьмигранное сечение в своей широкой части, узкое горлышко, а объёму вмещала от силы пол-литра.
- Вот, ещё одна магия, - загадочно сообщил Фламмель, выставляя сию посудину на стол. - И тоже самая что ни на есть естественная. Даже природная.
Он с усилием вытянул пробку и разлил нам по рюмашкам грамм по тридцать коричневато-золотистой жидкости.
- А это что ещё за яд? - воскликнула я. - Зелье?
- Я называю его: эликсир Фламмеля, - мечтательно сообщал Николя, томно закатив глазки.
- И что оно делает? - с подозрением поинтересовалась я.
- О-о-о... Оно делает всё! Вот послушай.
Ощутить сильнее радость,
Заглушить любую боль,
Пережить любую гадость
Вам поможет алкоголь!...
Фламмель смолк, очень довольный собой.
Я уже не знала, чему больше дивиться: переживаниям сегодняшнего утра, содержимому рюмки или внезапно проявленным поэтическим дарованиям маститого демонолога.
- Так ты налил мне что-то спиртное? - на всякий случай попыталась уточнить я.
- Формально это виноградное вино двойной перегонки. И тройной очистки. Технологию, конечно, изобрёл не я... Но я - усовершенствовал. Однако, в действительности это - гораздо больше, чем просто перебродивший виноградный сок. Это - та самая знаменитая алхимическая квинтэссенция винограда. Суть винограда. Дух винограда. Дух солнца, воды и земли, сливающихся в плоде. Это полёт души. Это лезвие мысли. Это биение чувства...
Я скептически принюхалась к колышущемуся в стаканчике биению чувства. Пахло сладеньким, с фруктово-шоколадными нотками.
- Главное: сразу не глотать, - учил Фламмель. - Подержи во рту.
И сам подал пример. Я повторила его действия.
В первый момент жидкость чуть обожгла рот изнутри. А затем принялась таять, оставляя мягкое сладковатое послевкусие.
- Ну, как? - нетерпеливо спросил Фламмель, когда снова обрёл дар речи. - Не правда ли, божественно?
Последний эпитет показался мне забавным. Почему-то представился Фламмель, предстающий перед своим Господом после смерти с бутылью эликсира и произносящий что-то наподобие: «Здравствуй, Бог! Это же я пришёл! Так почему нам не напиться?...».