Как бы то ни было, но нам, оперативникам Людского, такие испытания - что два пальца... В смысле, нипочём. Только тот, кто достойно выдержит тренинг, имеет право зваться оперативником.
Ничто так не сплачивает коллектив, как добротный корпоративный шабаш.
...Наш Веррин - регионал по Франкским землям - всегда сидел с нами до последнего, даже если гулянка затягивалась до первых петухов. Некоторые предполагали, будто таким образом он пытается как можно подробнее изучить личные качества новых сотрудников в неформальной обстановке. Но у меня сложилось впечатление, что ему просто нравится живое общение. Он никогда не терял сдержанной корректности, сколь бы ни был пьян. А коллеги по секрету нашептали мне, что в прошлом он был человеком и католиком. Ну, бог ему судья... Впрочем, для него суд уже свершился.
Не отставал от него и регионал германцев Мефисто. Если Веррин больше отмалчивался и слушал, то Мефисто с удовольствием развлекал публику едкими остротами и всевозможными анекдотами, от абстрактно-интеллектуальных до откровенно неприличных.
Оба показались мне симпатичными ребятами. Как сослуживцы и начальники, ничего личного.
Однажды ночью мы, все вместе, видели ёжиков. Нас было демонов пять - шесть, самых стойких; оставив дотлевать прогоревший костёр, мы двинулись нетвёрдой походкой сквозь предутренний лес. И вдруг прямо нам под ноги из ближайшего куста шарахнулась пара крупных матёрых ежей. Я никогда раньше не видела живого ежа! Или - не замечала... Мы их поймали, разглядели и отпустили.
А ежи, должно быть, разглядели нас. К тому времени я уже вполне освоилась со своим новым обликом. Не знаю, каким он представлялся ежу, но могу предположить, каким он, в общих чертах, покажется среднестатистическому человеку.
Относительно облика демона следует сделать небольшое пояснение. Формально у нас его не существует. Воздушная сущность не нуждается в конкретных внешних чертах. Поэтому люди не способны видеть нас телесными очами. Но фактически, вступая во взаимодействие с демоном, человеческая психика создаёт некоторые образы, которые затем всплывают в снах или фантазиях. Сии образы суть отражения нас. Так мы, не отражающиеся ни в одном из зеркал, можем узреть собственное отображение в психической жизни человека.
Звучит немного сложно. А что делать? Не всё в мире просто...
Так вот. Человек, столкнувшийся со мной, нафантазировал бы (скорее всего!) некий абсолютно чёрный силуэт, напоминающий очертаниями ангельскую фигуру. У силуэта просматриваются контуры причёски в виде длинных локонов, ниспадающих на плечи; контуры длинных прямых одежд, подолом достигающих земли; и контуры тяжёлых величественных крыл, что в сложенном состоянии, сливаясь с очертаниями спины, напоминают горб. Ни черт лица, ни деталей одежды разглядеть невозможно, ибо фигура поглощает любой свет, оставаясь идеально чёрной. Она - как дыра на ткани явленного мира. Как полная тень, противостоящая любому свету. Или - как заноза в заднице... Пардон, шучу, конечно. Заноза не обязана быть чёрной.
Итак, хоть детали фигуры и неразличимы, зато внешние контуры могут воспроизводить различные оптические эффекты: грациозно струиться, расплываться клубами тумана или, напротив, обретать предельную резкость, свойственную разве что мраморной статуе.
Жаль некому похвастаться своей новой, неземной красой. Для моих собратьев она ничего не значит. Хотя... Несколько раз за время тренинга всё же поступали непристойные предложения. Да что толку! Чего такого непристойного может сотворить одно бесплотное существо с другим?! Да ещё пьяное в драбадан... Так, предложить только и может.
Тьфу, нечисть одна кругом вьётся...
На последнем шабаше, носившем статус официального банкета, Бафомет сказал речь новичкам.
- Господа! И дамы. Позвольте вас поздравить. Теперь все вы - полноправные сотрудники нашего Департамента. Департамента по работе с Людьми. Вы - элита, лучшие из лучших, вы - цвет и надежда нашей нации.
По случаю торжества на нём был, наконец-то, бархатный бордовый камзол, по моде текущей земной эпохи. И белые штаны в обтяжку, типа лосин, которые - не знаю уж, насколько моде соответствовали. В кои-то веки великий Шеф выглядел прилично. В обычной рабочей обстановке он демонстративно игнорировал все нормы одёжного этикета. А нынче, видимо, сам проникся торжественностью момента. Я давно подозревала в нём глубоко запрятанную склонность к сентиментальности.