Однажды, в один прохладный уже осенний день, в город через Яффские ворота вошел с караваном торговцев молодой человек. То был явно один из погонщиков. Получив деньги за работу, он двинулся в восточную часть города, где когда-то жили Ешуа и Шауль. Город сильно изменился и Егуда часто останавливался, спрашивая дорогу. Он говорил на родном арамейском, но странный акцент, похоже даже не греческий, выдавал в нем чужака из очень далеких, быть может, даже северных стран. Он миновал Мусорные ворота, обогнул южную стену Храма с воротами для простолюдинов, и вскоре увидел Гефсиманию и Елеонскую гору.
Присев на камень у дороги, он стал ждать. Прошло часа два и солнце раскалило дорогу, над которой уже поднимались, словно призраки горячие струйки воздуха. Ешуа он узнал сразу, хоть тот, конечно и сильно изменился за эти двадцать лет. Он узнал его, еще, когда тот выходил из Овечьих ворот, погоняя осла, нагруженного тесом. Ешуа же не узнал Егуду, и уже, было, прошел мимо, когда Егуда окликнул его.
– Откуда ты знаешь мое имя, странник? – удивился Ешуа.
Егуда молчал, и лишь слегка улыбался. Ешуа явно что-то припоминал, щурил глаза, потирал нос, и было видно, что удивление его растет. Вскоре, он уже смотрел на Егуду, словно бы на призрак:
– Егуда?..
Тот только шире улыбнулся.
– Но ведь ты… говорили… будто бы… погиб у римлян в плену?
– Ну, как видишь, нет, – он подошел слегка хромая к Ешуа и обнял его.
Тот высвободился, и снова спросил:
– Но как же?.. Где же ты был все это время?..
– Мало двух слов, чтобы вместить в них двадцать лет. Быть может, мало и двадцати вечеров, но я расскажу тебе все, что ты пожелаешь знать.
– Твой отец умер семь лет назад…– как бы размышляя, сказал Ешуа.– Кто нынче живет в бывшем твоем доме мне не известно. Если ты хочешь, войди в мой дом и живи, сколько тебе будет нужно…
– Спасибо.– Скромно ответил Егуда.– Ты женат?
– Конечно. Разве можно мужчине быть не женатым? Мне ведь уже тридцать два…
– И дети есть?
– Детей Бог все не давал, и вот только четыре месяца, как Мирьям зачала.– Ешуа улыбнулся.
– Благословенно имя Его…– ответил Егуда, подняв глаза к небу.
– Истинно так! – ответил Ешуа с готовностью, – Но, что же мы стоим? Пойдем в дом, – и Ешуа хлестнув осла, погнал его вверх по Елеонской горе. ***
– И что же теперь?– спросил Егуда, подливая вина себе и Ешуа.
– Ну, кто знает? Бог отвернулся от нас, как ты видишь, и это понятно. Еще пророк Ирмиягу говорил, что Богу противен дым Храмовых жертвенников. Но кто на земле Иудейской слушал пророков? Храм стоит, и дым жертвенников все летит вверх… И Бог лишь смотрит, как римляне поганят нашу землю. А может, это Он их и привел? В наказание нам…
– Кто знает, кто знает…– Егуда задумался.
– О чем ты думаешь? – спросил Ешуа.
– Я думаю о том, что видел в землях северян… А еще… знаешь, я даже в детстве не очень понимал, зачем Богу нужны жертвенные животные? Ведь он их может сотворить сам сколько угодно… Да и человеку не так уж сложно заколоть барашка и бросить его в жертвенное пламя… Так в чем же жертва, если одному это ничего не стоит, а другому попросту не нужно? Другое, дело, если один отдает самое дорогое, что у него есть, и это «дорогое» настолько редкое, что и сам Величайший не может его создать так уж запросто… В этом случае – подобное действие мне было бы понятно…
– А что же Всевышний не мог бы создать? Разве есть такое на земле?– спросил Ешуа заинтересованно.
– Ты всегда был умен, – ответил Егуда, – ты был всегда гораздо умнее меня. Подумай сам.
– А ты точно знаешь, что такое бывает?
– Да. Точно.– Егуда и, откинувшись на подушку, прислоненную к стене, стал поглаживать бороду.
– Что же это… не знаю… может… большой изумруд, величиной с Храм? Нет, это, пожалуй, не трудно для Него… – размышлял Ешуа.
– Ну, хорошо, а мог бы Всевышний создать изумруд, который не смог бы поднять Он сам?
– Не шути так…– Ешуа задумался, – хотя… я не знаю…
– Ну, хорошо, – Егуда опять склонился над столом, – зачем человек приходит на эту землю? Почему в начале все одинаково слабы, милы и забавны, а после дороги их расходятся, и один становится сильным, другой слабым, один добрым, другой злым?
– Ну, и это дело рук Всевышнего…– сказал Ешуа утвердительно.