*** *** ***
Жара перешла в ту фазу, когда пить уже не хочется, но пить нужно обязательно. В противном случае, можно запросто потерять сознание прямо посреди улицы. Зэв подошел к ближайшей раскладке и купил бутылку воды. Осушив ее в два глотка, он поискал затем глазами урну. Урн в этой части города почти не было, и Зэв оставив пустую пластиковую бутылку просто на бордюре, зашагал дальше, к самому сердцу старого города. Здесь было уже более многолюдно, поскольку улицы стали еще более узкими и потому сами создавали внутри себя тень. В обе стороны, удерживая на головах невероятные грузы и балансируя ими в толпе, сновали торговцы и рассыльные – как мукабары так и фракийцы – нисколько не замечая присутствия друг друга. Словом, была спокойная деловая суета. За всю неделю Зэв не видел не то что перестрелки, но даже и простой драки, хотя благодаря прессе создавалось впечатление, что В Мукбаре выстрелы не стихают, и можно легко схлопотать если не пулю, то уж во всяком случае нож в спину, прямо на улице. Причем, как от коварных мукабаров, так и от благородных фракийцев, которым ничего не остается делать, кроме как бороться за свою попранную свободу. Зэв бродил по этим улочкам, вдыхал запахи пряностей, поражался размерам и запахам фруктов по сравнению с которыми фрукты из обычного супермаркета в его городе, казались мертвыми елочными игрушками.
Зэв вышел на маленькую площадь, мощенную белым камнем и окруженную четырехэтажными зданиями. В одном из углов площади находился довольно высокий, и, видимо, чрезвычайно древний храм, и паломники, на лицах которых читалось неподдельное благоговение, разбившись на два противоположных потока, медленно ползли в противоположных друг другу направлениях. Один поток уносил людей к темному, словно пещера, прохладному входу, а другой, соответственно, наружу – в плавильный котел стен и мостовых. Зэв остановился, ожидая, когда в этой людской реке образуется небольшая брешь, и можно будет перейти на другую сторону площади. Смахивая рукавом пот со лба, он внезапно заметил, что взгляд одной из женщин-паломниц направлен прямо на него, и при этом ее глаза расширяются, а рука тянется вверх, чтобы прикрыть рот, из которого вот-вот должен был вырваться крик. Далее все произошло очень быстро. Повинуясь инстинкту, Зэв резко повернулся вполоборота, и тотчас прямо в мозг ударила картина: несущийся то ли к нему, то ли к очереди женщин, разъяренный, брызжущий слюной, по-видимому, не очень трезвый фракиец, с уже занесенным в воздух большим мясницким ножом. Зэв выбросил вперед ногу, и она рыхло погрузилась в жирное брюхо. Вторым ударом он выбил нож, и третьим, попав ногой точно в челюсть, лишил грузного фракийца сознания. Тот тяжело рухнул на камни мостовой, и затих. Буквально через несколько секунд подбежали полицейские. Женщины затараторили, указывая пальцами то на лежащего почти бездыханного фракийца, то на нож, отлетевший, метров на пять, в сторону. Двое полицейских, деловито, не суетясь, надели на фракийца наручники и потащили куда-то с площади. Еще один, по-видимому, старший по званию, попросил Зэва проследовать за ним в участок для дачи показаний. Зэв, пожав плечами, двинулся следом. Он шел и думал, что мир, в сущности, состоит из череды случайностей, каждая из которых чрезвычайно важна, ибо, изъяв любую, мы неизбежно перевернем весь ход событий. Вот, скажем, давным-давно, если бы Дин со своей компанией не одолевал его, Зэв вряд ли бы стал заниматься бушидо, и теперь бы именно его тело, а не фракийца лежало на мостовой. Или, скажем, женщина… Она ведь могла смотреть в другую сторону, ее могло вообще не быть в толпе… и тогда результат был бы аналогичен. А дальше… естественно, не родились бы дети, которым еще только предстоит родиться, а ведь кто-то из них, вполне возможно, если и не изменит, то как-то существенно повлияет на дальнейшую историю…и так далее… и сколько таких исторических ветвей обрублено в многочисленных войнах, конфликтах, погонях и преследованиях за различные идеи…