– Амстердам… к досмотру… Барселона… задерживается… прибывает.. 10:20 Чикаго… задерживается… Токио… Просьба пройти…
Нина вышла из автобуса и поняла, что город пуст. Идти было решительно некуда. Было совершенно все равно где жить и что делать… Она вспомнила, как мечтала давным-давно, что будет бежать в едва видимом купальнике по белому ослепительному песку острова с позабытым названием, как будет бросать хлеб полчищам разноцветных коралловых рыб, как встретит кого-то важного, кто непременно спросит ее о чем-то очень важном… А потом все важное в жизни устроится само собой… И кто знает, может, и устроилось бы…
– Может быть… Может быть… Может быть… –твердила она, стискивая зубы и опускаясь по ступеням вниз, под землю, туда, где вечно грохочут колеса неугомонных поездов.
Оттава 2003
Дитя Солнца
(Аркан XIX)
Сегодня уже сложно сказать, что именно двигало Егудой в его решении покинуть дом: обида ли за все то презрение, которое ему довелось испытать, ненависть ли? Да и какая разница? Ясно, что его не любил никто: отец, потому что Егуда слегка прихрамывал от рождения, и потому не годился для карьеры Храмового стражника, задуманной отцом еще до рождения сына. Он приложил очень много сил, налаживая соответствующие связи. И, как теперь уже понятно – впустую. Детвора из бедных семей не любила его оттого, что семья Егуды была довольно зажиточной, и им казалось, что он чванится. Хотя, откуда им это могло показаться непонятно, ибо Егуда всегда был очень скромен и покладист.
Детвора же из семей побогаче, не любила его потому, что им казалось, что он, по их же словам, был «и нашим и вашим». Это, пожалуй, было верно, поскольку Егуда пытался найти друзей хоть где-нибудь, но не находил их нигде.
Шауль и Ешуа держались особняком. У них был свой мир, в который они не впускали никого, и со стороны Егуды, искать их дружбы было бы слишком самонадеянно. Но он все же искал. Он восхищался силой Шауля и умом Ешуа, но ничего более своего восхищения не мог привнести в их союз. Как-то Ешуа насмешливо сказал:
– Мы будем с тобой дружить, если скажешь, может ли человек проникать в свое прошлое?
– Нет,– уверенно ответил Егуда, которому ответ показался очевидным. И еще он радостно подумал, что, наверное, теперь он, наконец-то нашел друзей.
Но Ешуа надменно улыбнулся и спросил:
– А почему же тогда мы видим сны о прошлом? Значит, оно где-то есть?
– Не знаю…– растерялся Егуда. – А зачем тебе нужно идти в прошлое?
– Так мы тебе и сказали!– засмеялись оба. – Вот если скажешь, как человек может проникнуть в прошлое, так и быть – будем с тобой водиться,– и с этими словами они развернулись и побежали вглубь масличного сада.
В эту ночь Егуда не спал. Отчаяние и обида сдавливали его грудь, он плакал, иногда, как будто все же засыпал ненадолго, но после все равно просыпался и думал, думал…
– Почему все так устроено? Почему, того, кто искренен – все отвергают, а тот, кто лицемерит, бывает обласкан? Со мною что-то не так. Не может быть, чтобы человека не любил вообще никто, даже Бог… Впрочем, мать любила меня, но ее уже пять лет, как нет в живых… Через год мне будет четырнадцать, и по закону я стану полноправным мужчиной, полностью ответственным перед людьми и Богом… Но я не могу быть ответственным по законам, которых я не понимаю. Нет, десять главных законов понятны и очевидны, однако за какую провинность я расплачиваюсь теперь? Я никого не убивал, я не крал, не лжесвидетельствовал… Я, конечно, засматриваюсь иногда на чужих жен, но это со всеми бывает. Он вспомнил, как Шауль с Ешуа обсуждали прелести жены торговца хлебом и даже, как будто, покраснел… В эту ночь он решил, что Ирушалаим для него отныне пуст и более его здесь ничего не держит, ибо в этом городе он не нашел ни правды ни любви. Небо еще не начало сереть, когда он встал и на цыпочках вышел во двор, взял мешок, бросил в него пару лепешек, сорвал с дерева несколько фиг, и, тоже забросив их в мешок, выскользнул за ворота. Впереди лежала неведомая дорога, над которой висели безразличные прохладные звезды.
***
Прошло около двадцати лет. Вечный город Ирушалаим жил своей жизнью, и уже давно никто не помнил, что когда-то в семье торговца коврами жил хромой мальчик. Отец Егуды никогда и не пытался искать пропавшего сына, и даже думать о нем забыл уже спустя месяц после его исчезновения. С неделю в народе ходила молва, что Егуда сбежал с сирийскими торговцами, другие говорили и вовсе нелепицы вроде того, что мальчика схватили римские солдаты и увезли в Кейсарию… Впрочем, такое случалось, хотя и редко. Так или иначе, но спустя месяц после его исчезновения, уже никто и не вспоминал о том, что Егуда когда-то жил на этом свете.