В подъезде, как я и думал, не было никакой засады. Если бы кого-то и оставили пасти, тогда не стали бы подъезжать на своем УАЗике прямо к подъезду, да еще с демонстративной надписью на боку: «Районный комиссариат». Наверное, приезжали просто для порядка.
Ключом открыл дверь. Свет включать не стал, зажег в ванной десятка два свечей и зашторил окна. Нашел большую спортивную сумку и положил в нее топор. Наверное, он был не только в крови, но и в осколках костей, фрагментах ярко-желтой куртки и еще в каком-нибудь дерьме. Выяснять это я не стал и топор отмывать от крови и другого гномовского дерьма тоже не стал. Что мне, делать больше нечего?
Паутиныч торчал в своей паутине, и там я заметил еще одного дохлого таракана. Наверное, прибежал, как и первый, от соседей, зэков этих туберкулезных. Тараканов сроду у них было пропасть, и зэки иногда пытались от них избавиться: разрисовывали китайским карандашом плинтуса и кафельную плитку.
Хотел залезть в ванну, но горячей воды не было. В ледяной, сами понимаете, долго не посидишь. Такой облом, как сказала бы Эля. Впрочем, удивляться нечему — провинция. Сегодня нет горячей воды, вчера не было электричества, а завтра отключат и то и другое. Местные газеты пишут, что в магазинах дуром скупают свечи, а к зиме начнут торговать буржуйками, производство которых собираются наладить какие-то дельцы. Вот это предприимчивость, нечего сказать! Когда к 2017 году одичаем окончательно, останется наладить выпуск каменных топоров. Может быть, он поможет превращаться обратно в людей.
Телевизор включать я не стал. В катафалке по радио слышал, что там, откуда я убежал, опять начались военные действия. Значит, каждый выпуск новостей об этом только и твердит. Меня это совсем не интересовало. И не интересовала вся эта дурацкая реклама, призывающая купить «Галину Бланку» или «Нескафе», чтобы тут же выиграть кругосветное путешествие или кучу денег. Единственная реклама, которая мне нравится, это та, что рекламирует ненавистное мне пиво «Толстяк». Последнее время эту рекламу частенько крутят по ОРТ и РТР, Вы, наверное, и сами ее видели. Там еще такой толстячок, одетый Дедом Морозом, заходит куда-то, в офис, что ли, какой, где полно народу, а на стене висит плакат: «С 8 Марта!» Все спрашивают этого Деда Мороза: «Ты где был?» А он отвечает: «Пиво пил…» Представляете, с Нового Года по 8 Марта пиво лопал и в ус не дул. Это-то мне в рекламе «Толстяка» и нравится. По крайней мере, там прямо заявляют, что «время в компании с „Толстяком“ летит незаметно», и его можно лопать день-деньской, ни о чем на хрен не думая и потихонечку превращаясь в дегенерата. Конечно, все это для тех, у кого крепкий желудок. Мне, сами знаете, этот «антизапористый» напиток противопоказан. Уж лучше бы я выпил бутылочку выделений своей возлюбленной.
Словом, завалился я спать, а про эту проклятую кассету в коробке от комедии «Не может быть» старался не вспоминать. Прижал к груди розовый халатик, представляя, что обнимаю ее, и скоро уснул. Устал я, как собака.
Глава восьмая
В эту ночь мне ничего не снилось, хотя перед тем как заснуть, я думал о своей ласточке и надеялся, что она приснится. Был у меня раньше знакомый. Семен Пивкин, так он утверждал, что видел сон всего два раза в жизни. Дескать, первый раз ему приснилась Памела Андерсон, а второй — покойная Роми Шнайдер, и он, вроде бы зная, что это всего лишь сон, отрывался вовсю и перетрахал их во всех мыслимых позах. По крайней мере, он так рассказывал. Помню, я еще завидовал ему, счастливчику, потому что, например, сам сны вижу часто, почти каждый день, но всякий раз уверен, что все происходит на самом деле, даже если снится черт знает какая фантастика. Жаль, что в эту ночь мне не приснилась моя кошечка. Перед сном я размечтался: если вдруг приснится она, буду вести себя так, как во сне, а не как на самом деле. Без всякой робости буду вылизывать ей зад, нежные складочки розового влагалища и буду пить ее выделения, словно яблочный сок. Потом я кончу ей прямо в рот и мы станем целоваться, размазывая остатки спермы по нашим лицам. Но почему-то она не приснилась. Совсем ничего не приснилось.
Разбудил меня звонок в дверь. Я вскочил с тахты, как ошалевший, потому что спросонок показалось, что звонит она — три раза чуть коснется кнопки звонка, и паузы между касаниями одинаковые.
Хотел было открыть дверь, но, вспомнив вчерашних важных вояк на машине районного комиссариата, предусмотрительно выглянул в окно. Приехала Эля. У подъезда стоял катафалк.