— Здорово придумано, говоришь? А подумал ли, что придется называть пану Михалину бабушкой?
— Я могу.
— Вот и хорошо.
— Она и так почти каждый день приходит.
Дедушка подтвердил кивком: да, приходит.
— Так могла бы совсем поселиться.
— Не в квартире дело и не в посещениях.
— А в чем?
— Мы старые, я и она.
Неизвестно, почему Петрек никогда не думал о возрасте дедушки. Дедушка для него был без возраста и даже, что трудно объяснить, казался моложе отца, хоть отец носил яркие рубашки, коллекционировал марки и порывался совершать поездки на велосипеде, из которых ничего не получалось по недостатку времени и сотне тысяч иных причин.
— Ты вовсе не старый, дедушка.
— Вот порадовал-то, внучек.
— Ты не старый.
— Возможно. Ну, беги, а то я вижу, что тебе неймется. Я пойду потихоньку, хоть и такой молодой, что впору на одной ножке скакать.
Сокровища, извлеченные с чердака, были настолько разнообразны и интересны, что Петрек моментально забыл о разговоре с дедушкой.
— Что это такое?
— Откуда я знаю.
Они вертели на все стороны странный сосуд с цепочкой, почерневшие металлические звенья тихонько позвякивали.
— Красота!
— Ребята, глядите!
— Каска пожарника, чтоб я сдох! Дай мне.
— Держи карман шире! Я нашел. — Лесняк-меньшой запрыгал, блистая золотом каски. — Я буду ее носить!
Возможно, старшие братья и наказали бы строптивость меньшого, если бы что-то не отвлекло их внимания.
— По какому здесь написано? — Лесняк-старшой осмотрел со всех сторон почерневшую книгу. — Не разберешь.
— Дай взглянуть.
— Ты тоже ничего не поймешь.
Действительно, в этой книге даже буквы были какие-то чудные, словно скрюченные, но на картинках можно было разобрать корабль с поднятыми парусами среди волн (из пучины высовывалась какая-то страхолюдная морда и хвост дракона), чудовище — помесь черепахи со змеей, которое расклевывало куриное яйцо, человек на одной ноге с гигантской ступней и длинными ушами, окутывающими его как плащом.
— Наверное, такая старинная книга, что просто жуть.
— Отложи, покажем отцу, когда вернется. Эй, поосторожней с кошелкой, еще пригодится.
— Дырявая.
— Глядите, глядите! — снова завопил Лесняк-меньшой.
На сей раз он тащил огромную катушку, за которой следом сыпались какие-то бумаги, тряпки, грохотали бутылки, бренчали облупленные, дырявые кастрюли.
— Тележку из нее сделать, что ли? — прикинул Лесняк-старшой, осматривая находку. — Тележка получится. Это барабан от телефонного кабеля.
— Откуда он у вас?
— Не знаю.
— А это что такое?
— Тоже не знаю.
Они управились только с половиной чердака, а уже все четверо — трое Лесневских, четвертый Петрек — выглядели так, словно каждый из них вывалялся на самой грязной в мире свалке, а затем обсыпал себя пылью и облепил паутиной.
— Боже милостивый! — заломила руки пани Лесневская. — Не настираешься на вас! С ума, что ли, тронулись?
На крыльце появилась Эля, ослепительная, чистенькая, причесанная, и рассмеялась с издевкой.
— Ты, Петрек, настоящее пугало. Страх глядеть.
При виде сестры Лесняки вспомнили нечто такое, о чем они, ошеломленные находками, напрочь забыли, роясь в пропыленном хаосе чердака.
— Умойся, Петрек, а то девчонкам разонравишься, и они тебя больше не пригласят играть.
— И не переутомляйся, а то снова побьют, дружище.
— Беги, Петрек, к Владе… Там сегодня стирка, поможешь.
— Только сначала сделай предложение. Жених беспортошный.
— Девчачий король! — заорал во все горло Лесняк-меньшой. — С девчонками водится!
На сей раз старшой и средний не одернули меньшого, зато Эля оскорбилась не только за себя, но и за всех девчонок.
— А вам обидно, что мы с вами даже говорить не желаем.
— Это мы не желаем.
— Кто Владке воды налил в портфель? Не ты? Кто Марыську толкнул в крапиву? Знаем мы все, не бойтесь!
— Мы тебя тоже знаем. Ангелочек с рожками!
— Сам такой.
— Смотри, я такое скажу, что расплачешься.
— Будешь обзывать, отцу пожалуюсь.
— Язык без костей. Ябеда!
Собственно, Петреку была безразлична эта перебранка. Эля ссорилась с братьями, дело обычное, однако он счел своим долгом заступиться за золотоволосую.