— Жаль, что здесь не торгуют мороженым.
— Самое мое любимое «Бамбино» в шоколаде и сливочное в шоколаде.
— На ярмарке мороженщик торговал каким-то зеленым, не знаю названия.
От таких разговоров пересохло во рту и еще больше захотелось пить. Муцека тоже мучила жажда, он спустился с шоссе и похлебал мутной водицы из канавы, заросшей белокопытником и крапивой.
— Собаке-то хорошо.
— Напьемся у голубятника.
— Конечно. Ох, и греют же эти голуби, прямо как печка.
— Им тоже жарко.
Проехал голубой автобус с надписью на боку: «Служебный». Петрек неожиданно загрустил по родителям, маме и отцу. Где они? Что делают?
— В автобусе, наверное, очень душно.
— Откуда я знаю? Можно открыть окно. И еще люк в крыше. Отец говорил, что ездить хорошо.
— Почему ты с ними не ездишь? — Как все жители поселка, Славек знал маршруты ежегодных поездок родителей Петрека. — Не хочешь?
— Почему не хочу? — Возможность его поездки вместе с родителями никогда не обсуждалась. Откровенно говоря, он не был в этом слишком заинтересован, что вовсе не исключало его желания как-нибудь прокатиться по белу свету на голубом туристическом автобусе. — Но предпочитаю пожить у дедушки.
— Понятно. Я просто так спросил.
На какое-то мгновение Петрек представил себе зубчатую макушку горы, сверху видно море, необыкновенное, совсем черное, вздыбленное гривами белой пены, на пляже росли пальмы с шелестящими, жесткими листьями. На этой вершине вся экскурсия, мама сидит в середине, отец стоит во втором ряду, справа. Здорово было бы показать такую фотографию ребятам. Видите — впереди, на коленях, — это я. Узнаёте? А они закивали бы головами, дескать, узнают, а как же.
Но, если бы ради обладания такой фотографией пришлось поступиться каникулами у дедушки, он бы отверг пальмы, море, достопримечательности, персики, виноград. И все, что может быть за тридевять земель. Достаточно того, что есть.
— Хорошо бы переписываться с каким-нибудь мальчиком из другой страны, верно? — выдал свои мечты Славек. — Особенно с голубятником. Я бы с ним менялся.
— Как? Голубей по почте не пошлешь.
— Я бы поехал к нему или он ко мне.
— Разве что.
— Мне бы королевских выменять. Отец говорит, что в детстве видел королевских, теперь их никто не держит.
Трудно было разговаривать на жаре, поэтому беседа совершенно не клеилась. Муцек плелся, высунув язык, по шоссе катили грузовики, трактора с прицепами, мелькали мотоциклисты в ярких касках.
Наконец путники свернули в сторону и зашагали вдоль оград вишневых садов.
Кароль, владелец голубятни, не только угостил настоящим хлебным квасом (пробка выскочила из горлышка с громким хлопком, зашипела белая пена), не только согласился на обмен, полностью удовлетворивший Славека (две крымки и один почтовый), но и предложил отправиться на реку. Раз уж они здесь, то должны основательно искупаться, в настоящей реке, а не в какой-нибудь луже вроде котлована. Река почти рядом, потом Славек заберет голубей, и все дела.
Предложение было весьма соблазнительным, и они двинули напролом сквозь заросли конского щавеля, кукушкина цвета и ромашки. Пришлось долго свистеть Муцеку, пока тот не соблаговолил продолжить прогулку, ему больше улыбалось полежать на прохладных камнях у колодца, прижавшись спиной к бетонной трубе.
— Еще далеко?
— Близехонько. Рукой подать.
Вовсе не было так близко, они основательно запыхались, прежде чем достигли вереницы раскидистых верб, под которыми кудрявилась бархатистая травка. В образованном вербами коридоре текла река, узкая и темная, отражающая кроны деревьев. В одном-единственном месте, где течение нанесло песка, было полным-полно любителей купания, как на котлованах.
— Вот увидите, как здесь плавается! Вода сама несет.
Действительно, вода несла сама: окунись — и тебя подхватит стремительный поток, помчит, но не слишком далеко: несколькими метрами ниже река широко разливалась, образуя отмель, пловец начинал ерзать животом по песку, приходилось выскакивать на берег, бежать под вербами до глубокого места и снова нырять, вздымая серебряные брызги.
— Знаете, какие в этой яме сомы водятся? Дядя поймал тут одного зимой, башка была с ведро, ей-ей, не вру. Килограмм десять весил.
Муцек, уставший от купания, отряхнулся и лег, положив морду на лапы, а ребята ныряли, плавали, бегали и снова ныряли, плыли, бежали. Солнце скатывалось все ниже, тени от верб удлинялись, закрывали и без того темную воду, запахло травами, горькой мятой, илом.