— Как можно промочить сандалии? Ты меня в гроб вгонишь! Все настроение мне испортил, в самом деле!
— Такая удачная экскурсия, — присоединяется к маме отец. — А вернулись — и такой сюрприз. Просто руки опускаются.
Родители раскладывают на столе буклеты.
— Вы посмотрите, батя, в этой гостинице мы жили. Вот там, крестиком отмечено. Это развалины римского храма. Это румынская национальная одежда. А это ресторан высшего класса, с террасой и видом на море. А здесь пляж.
Фотографии в буклетах цветные, море синее, как подсиненная вода для стирки белья, листья деревьев ярко-зеленые, люди краснокожие, как индейцы.
— Пожалуйста, это для бати. — Отец кладет на стол бумажник из тисненой кожи. Похожий бумажник он подарил дедушке и в прошлом году. В позапрошлом была резная шкатулка, а три года назад футляр для очков.
— Ну, а как ты? Небось с ребятами Лесневских носился?
Петрусь не успевает ответить на этот вопрос, его выручает дедушка.
— Не скажу, чтобы он их не видел, но главным образом он со Славеком бегал. — Голос дедушки даже не дрогнул, только мохнатые брови наёжились чуть сильнее, чем обычно.
— А как он слушался?
— Хорошо, — отвечает дедушка в том же тоне. — Никаких ссор на этот раз не было.
— Это прекрасно. Петрек, получишь от меня в подарок маску для ныряния.
Петрек стоит как вкопанный, глотает слюну, он хотел бы сказать, что не заслужил маску, что было совсем иначе, чем рассказывает дедушка, намного хуже, чем в другие годы, но он ничего не говорит.
— Ты не рад?
Петрек кивает головой. Да, конечно, рад. Это все, на что его хватает.
— Если бы не эта Малиновская, то я бы сказала, что поездка была фантастически удачной. Она переодевалась по три раза в день, четыре чемодана с собой тащила, все заграничные вещи — от косынки до босоножек. И еще мне делала замечания, что мои платья вышли из моды, нахалка! — Мама больше переживает из-за несимпатичной Малиновской, чем из-за болезни Петрека. — Весь отпуск мне отравила!
— Эта Малиновская даже не работает на нашем предприятии, но ее протащили вместо кого-то из наших сотрудников, — сказал отец.
— Сколько я нервов из-за нее испортила.
Течет долгий рассказ о недостойных поступках этой Малиновской, на маминых щеках проступают красные пятна. Дедушка вроде бы слушает, а вроде бы и нет, трудно сказать определенно.
Ничего не зная о приезде родителей Петрека, приходит пани Михалина. В последние дни она заходила в разное время, не только вечерами.
— Генек, не узнал меня?
— Это пани Михалина, старая знакомая семьи. (Мама подает пани Михалине руку.) А это моя жена.
— Очень приятно. — Можно почувствовать, что пани Михалина то ли испугана, то ли смущена, даже голос ее звучит иначе, чем обычно.
— Гора с горой не сходится, а человек с человеком… — Отец пододвигает пани Михалине стул. — Как идут дела?
— Спасибо, неплохо.
— Пани Михалина возит на рынок фрукты и овощи, — объясняет маме отец.
Дедушка беспокойно заерзал на своем стуле, зачем-то звенит ложечкой в стакане, хмурит брови.
Наступает неприятное молчание.
— Мы очень благодарны за то, что вы присмотрели за Петреком.
— Не за что. Я всегда рад, когда он ко мне приезжает.
— Все же это хлопоты.
— Какие там хлопоты! Пусть бы и все лето сидел здесь.
— Генек, наверное, даже и не знает, как пан Юзеф привязан к Петрусю. (Отец морщит лоб, что-то ему не понравилось в этом вмешательстве пани Михалины.) Они друг друга с полуслова понимают.
— Я вижу, вы прекрасно осведомлены о наших семейных делах.
— Да, если хотите знать.
Дедушка касается рукой плеча пани Михалины, может быть, таким образом он просит, чтобы она молчала, потому что пани Михалина явно готовится высказать все, что она думает.
— Если уже поспела смородина, то мы бы взяли с собой корзинку, — отзывается молчавшая до сих пор мама.
— Конечно, уже поспела. Возьмите лубок, наберите себе.
Под моросящим без перерыва дождем мама срывает длинные кисти смородины. Она зовет на помощь Петрека, но Петрек не может войти в сад, потому что в калитке молча стоит дедушка. Под мелким холодным дождем обвисли листья, свернулись лепестки цветов, вокруг грустно и серо.
— Дедушка…
— Ты хочешь что-то сказать?
— Да. Это я наломал цветы.
— Я знаю.
Дедушка поймет. Он, конечно, поймет, когда Петрек скажет ему истинную правду. Он не будет смеяться, стучать пальцем по лбу, он все поймет с первого слова.