Из ванной, в которой сидит Петрек, слышны ускоряющиеся шаги между сервантом и диваном, три шага в одну сторону, три в другую.
— Мы должны действовать. Я, конечно, напишу Евгениушу и поделюсь с ним своими наблюдениями, но, так или иначе, ситуация, по моему мнению, требует каких-то радикальных решений.
— Что ты имеешь в виду?
— Самое естественное — чтобы отец жил у нас.
«Это невозможно, невозможно, — думает Петрек. — Дедушка никогда не согласится бросить дом и сад. Это нужно сейчас же сказать отцу». Петрек выскакивает из ванны, с него течет вода. Набросив на себя только купальное полотенце, он вбегает в комнату.
— Дедушка не захочет к нам переезжать.
— Ааа, вот и компетентный консультант. А почему это ты считаешь, что дедушка не захочет переехать?
— Отец беспокоится, что дедушка живет один, — начинает объяснять мама. — У нас он будет иметь соответствующий уход. Готовый обед, удобства, горячая вода, газ.
— Когда дедушка женится, он не будет один… — Петрек оборвал фразу, он уже понял, что именно этого нельзя говорить, во всяком случае не теперь.
— Что ты сказал?
— Что дедушка может жениться.
— Откуда это пришло тебе в голову?
— Я так просто сказал, — солгал Петрек. — Ведь дедушка может жениться. Если захочет, то может.
— Он говорил тебе об этом?
— Нет.
— В самом деле нет?
— В самом деле.
— Ты что-то крутишь. — Отец взял Петрека за подбородок, задрал голову вверх и посмотрел в глаза. — Я вижу, что ты обманываешь меня.
— Ничего не обманываю.
— Марш спать.
Через тонкие стены слышно все так отчетливо, словно родители разговаривают на расстоянии вытянутой руки, а не за дверью соседней комнаты.
— Вот и пожалуйста, я не ошибся.
— Геня, не нервничай, помни о своем сердце. У тебя нет никаких доказательств, что дело обстоит так, как ты предполагаешь. Это все домыслы.
— Дорогая моя, а откуда у Петрека взялась эта идея с женитьбой? Дети в этом возрасте очень наблюдательны. Он мог и услышать что-нибудь.
— Может, он не так понял. Ты ведь знаешь Петра, вечно он что-нибудь придумывает, одно глупее другого.
— Этого он не придумал. Впрочем, было видно, как она то и дело подчеркивала свое положение. Я с трудом сдерживался, чтобы не высказать все, что я думаю о ее поведении.
Все совсем не так, как считает отец. И дедушка не немощный старик, и пани Михалина ничего не подчеркивает. Достаточно вспомнить вечерние беседы, звон моющейся в тазике посуды, голоса, смех — в общем, все-все. То, что говорит отец, несправедливо, он не должен так говорить, потому что… потому что он ничего не понимает. Если бы он побыл у дедушки хотя бы две недели, побыл по-настоящему, а не просто заехал выпить чаю и прихватить корзину ягод, он на все посмотрел бы совсем иначе.
— Ах, Ванда, не будь наивной. Я знаю этих людей, как-никак я вырос среди них. Я не поверю ни в какой альтруизм. Это голый расчет, там все очень хорошо считают, а не сентиментальничают.
— Но ты согласишься, Геня, что свекор…
— О да, папа всегда был бескорыстным, я именно поэтому серьезно беспокоюсь, что из всего этого получится.
Этот разговор идет и идет без конца, несмотря на то, что родители, конечно, устали, они вернулись вчера ночью, с утра поехали за Петреком, завтра им рано идти на работу. Зажигаются над домами цветные огни неоновых реклам, стихает шум автомобильных моторов, из открытых окон раздается одна и та же пулеметная очередь и слышна одна и та же громкая бравурная музыка.
Эля прибежала вместе с братьями, просила написать ей, говорила о дожде в фильме «Конец каникул», а ведь каникулы еще не кончились ни для нее, ни для Петрека. Едва перевалило за середину июля, еще больше месяца до первого звонка.
Но она была права, эти каникулы уже кончились, странные каникулы, совсем по-другому воспринимались привычные вещи. Интересно, Эля тоже увидела что-нибудь совсем иначе? Может ли он, Петрек, быть тем, кого она видит теперь совсем иначе?
Ведь что-то произошло между ними в тот день, когда Эля вошла через скрипящую калитку и остановилась у клетки с кроликами. А может быть, это случилось во время той игры в вышибалу? А может, в тот момент, когда он положил ей на колени письмо в голубом конверте? Раньше или позже, но произошло. Эльжбета Лесневская, Эля Леснянка, рыжая Элька, Морковка. Петрек напишет ей, но не так просто. Это будет необычное письмо, в нем будет идти тот дождь, хлеставший косыми жгутами воды по лицу, будет ползти низкая темная туча, будут пахнуть брошенные в грязную лужу цветы. Ты помнишь? А я помню все и, знаешь, никогда не забуду.