Вернулись с каникул и другие ребята, начались, как каждый год, походы по магазинам в поисках трусов и тапочек для физкультуры, фартуков, контурных карт и гольфов. Через несколько дней начало учебного года.
— Ну, ты где был?
— На море.
— И как?
— Здорово. Я выплыл за буй, а спасатель погнался за мной. На шлюпке. И кричит, что я, утопиться хочу, что ли?
— А я был в горах. Я видел змею, она на самой середине тропы лежала. Воспитательница не разрешила бросать в нее камни. Это была медянка, на них охота запрещена.
— Я помогал дяде на жатве. Дядя мне велел ехать с поля, а сам шел сзади за телегой и придерживал снопы вилами. Колесо попало в канаву, и я грохнулся на землю. Вы понятия не имеете, как все было, меня едва вытащили из-под этих снопов.
— Я познакомился с одним парнем из Шчецина, у него отец моряк. У этого парня есть настоящий малайский кинжал и японский барабан. А еще он плавал на пароходе в Швецию.
— Я у дяди лошадь купал. Знаете, как здорово плавать на лошади в пруду? Потрясающе!
— Этих змей там было много. Збышек нашел в малиннике целое гнездо, в трухлявом пне. Они свились в клубок, эти змеи, и, наверное, спали, он ткнул в них палкой, а они как поползут в разные стороны.
Такие вот велись разговоры в промежутках между поисками кед или синего свитера. Рассказывать со всеми подробностями теперь не было времени, поэтому сообщалось только самое главное. А может быть, и не самое главное, потому что о настоящем, самом главном, никто никому не рассказывал. Петрек тоже ни словом не обмолвился об Эле, о болезни Муцека, о дедушке, хотя широко расписал свои достижения в плавании, в езде на велосипеде, знании пород голубей, а также успехи в разведении кроликов. Не забыл он и о громадной рыбе. Наибольший интерес вызывали рыба и голуби, поэтому Петрек немного подправил свой рассказ: это он, а не Славек менял турманов на трубачей, а что касается рыбы, то ее вытащили на берег, измерили от пасти до хвоста и, как и положено, бросили на раскаленную сковородку с маслом. В доказательство он показывал свои руки. Несмотря на то, что прошло больше месяца, можно было рассмотреть следы порезов леской — узенькие белесоватые черточки шрамов.
Когда все вернулись с каникул, жизнь снова вошла в свое русло. Кто будет сидеть дома и витать в облаках, когда можно пойти в кино, поиграть в футбол, поговорить об интересных вещах, собравшись под вечер за песочницей и не слушая окриков из открытых окон, призывающих идти домой ужинать, потому что уже поздно и хватит судачить.
Родители после летней суматохи тоже погрузились в будничные заботы. По утрам они уходили на работу, к концу дня возвращались, разговаривали о планах, премиях, коллегах по службе, требовали вытирать ноги и мыть шею. Вечерами они не вели больше странных разговоров, а сразу после окончания фильма по телевидению заводили будильник. «Пора спать, незачем тебе было вообще смотреть этот фильм. Ну да ладно, пока еще каникулы. Начнется школа, будешь ложиться самое позднее в девять. Понятно?»
И, наверное, потому, что все стало опять таким, как всегда, однажды вечером Петрек спросил (а вопрос этот сидел в нем с того момента, когда он впервые услышал, что дедушка переедет к ним):
— Когда приедет дедушка?
Отец внимательно посмотрел на него.
— Почему ты спрашиваешь об этом?
— Потому что ты сам говорил, что дедушка приедет и будет жить у нас.
— Может быть. Не помню.
— А я помню.
— Это не твое дело. — Нельзя сказать, чтобы отец рассердился, но и довольным он не выглядел, факт. — Предоставь, пожалуйста, решать этот вопрос нам с матерью.
По телевизору как раз объявляли программу передач на завтрашний день.
— Самое время тебе отправляться в ванную. Я всегда говорю, что главное — это режим. А что касается дедушки, то, представь себе, он отказался переезжать к нам. — Странно, что отец счел нужным поделиться с Петреком своим неудовольствием по поводу решения дедушки, но он сделал это, подчеркнув интонацией, что дедушкино решение непонятно и неразумно. — Несмотря на состояние своего здоровья.
— Это хорошо, — вырвалось у Петрека.
— Я не спрашивал твоего мнения, Петр. А все-таки будь добр объяснить, почему ты так рад этому?
— Потому что все осталось бы без присмотра. Муцек, кролики, сад, пчелы…
— Ты так считаешь? А о самом дедушке ты не подумал? Иди мойся и в следующий раз думай о том, что говоришь, особенно когда разговариваешь со мной.