— Но я тут всегда хожу, я же вон там живу, совсем рядом. — Голосок тоненький, плаксивый, похоже, они остановили какую-то школьницу. — У меня нет с собой денег.
— Нет денег, тогда вот в машине расплачивайся тогда. А ты чего лыбышься? Тоже плати или ща будешь отрабатывать.
— А я как буду? — Мужской голос, но тоже не взрослый, только начавший ломаться. — Я же мужчина.
— Да мы найдём, как. — И оба неприятно засмеялись. — Так деньги есть или того, как и чика, натурой платить будешь?
— Нет у меня денег, но я же не могу…
— Деньги давай гони! Или, можешь попросить свою подружку, пусть она и за тебя расплатится. — И они опять засмеялись. Что-то странные у них тут игры. Стоят, пугают детей. Зачем это всё нужно, если можно просто стрельнуть в обоих и сразу в мобиль, раз они просто похищают, а потом отпустить собираются. Ничего не понятно.
— Мирелла, у меня нет денег, может действительно…
— Пабло, ты же знаешь, я бы ради тебя всё что угодно, но я не могу, я же ещё никогда…
— Вот и правильно. — Перебил их второй, которого в прошлый раз пинали в ногу. — Ты перец, беги домой давай, а мы тут с чикой сами разберёмся, понял? И никому, а то найдём, и никто тебе не поможет, понял? Бегом отсюда!
И парень действительно побежал! Вот его быстро удаляющийся силуэт, вот он постепенно пропал на экране, а я лежал и не понимал, как… КАК так можно?! Бросить человека, который тебе доверился! Да он должен был умереть, но защитить того, кого взялся защищать! «Умри, но сделай!» Неужели это только в клане живут по такому принципу, а остальные могут вот так, бросить другого?
— Не ной, ничо с тобой страшного не произойдёт. Подумаешь, поработаешь часик, всё равно когда-то придётся учиться этому.
— Я не могу. — Девочка всхлипывала, говоря с надрывом. — Меня мама убьет или из дома выгонит, когда узнает. Я же посвященная, мне в первый раз только в праздник жертвы можно. Без жертвы высшему, только падшие таким занимаются.
— А тебя твоя мама что, в подарок от своего бога получила, в честь своей жертвы? — Скептический усталый голос старшего из бандитов. — Вашей секте ещё и десятка оборотов нет, так что ты точно без всяких ритуалов появилась. Церковь красного рогатого, да?
— Да… — И тихие всхлипывания.
— Понятно. — Усталый вздох. — Ценности какие-нибудь есть? Денег точно с собой нет?
— Только вот.
— Убери, нам только изображения вашего бога не хватало. Что ещё есть? — Мне кажется, что-то пошло не так, этот бандит явно ищет причину отпустить девочку.
— Больше нет ничего. Я могу… я могу так, ну, это… так, чтобы никто не узнал потом.
— О, отлично! — Обрадовался стункутый. — Пошли тогда в машину.
— Нет. — Категорично сказал старший. — Как тебя там, Мирелла?
— Да, Синьор. — Такой тихий ответ, что даже переводчик её опять не услышал, я сам понял ответ.
— Мирелла, сейчас ты бежишь прямо домой, запираешься и не выходишь из своего дома до вечера следующего дня, поняла?
— Да, Синьор.
— И с этим своим парнем больше не ходи, он после жертвы тебя бросит. Он же с вашей церкви, да?
— Да, Синьор.
— Сделаешь, как я сказал?
— Да, Синьор.
— Тогда беги. И помни, если кому-то расскажешь — Гильдия тебя найдёт!
Силуэт девочки начал удаляться. Шла она явно спокойным шагом, а двое бандитов пошли к мобилю.
— И что это было? — Спокойно задал вопрос первый химера, когда эти двое залезли в мобиль и закрыли дверь.
— Да есть тут одна местная секта. Верят в красного рогатого бога. Раз в сорок дней приносят ему в жертву девственность девочки шестнадцати оборотов, всей толпой измываясь над дитём. Ритуал у них такой. Говорят, некоторые из детей не выдерживают и сходят с ума, но может и просто слухи, я таких сам не видел, врать не буду. Этой оборотов пятнадцать уже точно есть, может даже и больше, так что скоро и её ждёт такое испытание, она же сказала, что посвящённая. Её мать явно уже продала свою дочь.
— Так если её всё равно ждала групповуха с толпой, чего ты тогда сейчас её отпустил? — Это стукнутый недоумённо глянул на начальника.
— Если она потеряет девственность до ритуала, то будет считаться осквернённой. Она не зря сказала, что мать убьёт, такое вполне может быть, они там все немного фанатики. А некоторые и не немного. Её мать за свою дочь что-то да рассчитывает получить, а тут её лишат заработка. Жалко девочку, пострадает.
— Да и ладно, это же демократка! — Пожал плечами второй бандит. — Да она и сама предлагала вариант, когда вроде как целой останется.
— Она — ребёнок. Вы платите деньги, это да. Но вы обещали, что все захваченные будут отпущены, только поэтому наша диаспора вам помогает. Большинству местных девиц действительно, как сказал вон ваш спец. — И он кивнул на второго химеру. — На насилие будет наплевать, они даже в полицию сообщать об этом вряд ли будут. А вот таких наивных детей трогать — последнее дело. Что мы, звери какие-то? А этот «безопасный вариант» нам не подходит. Его мы использовать против кого-то не сможем. Зачем тогда девочку мучить?
— Да ты тут за два десятка оборотов совсем демократом стал. — Скривился его напарник. — Мы же воюем против них, это враги! Любой ребёнок вырастет и будет потом в тебя же стрелять.
— А эта уже по всем законам взрослая, если ей есть шестнадцать. Ну, или скоро будет. — Заметил второй химера и заинтересованно повернулся в сторону ушедшей девушки. — Самый сок же девка.
— Взрослось определяется не возрастом, а мозгами! И эта девочка — ребёнок! — Они так кричат, что я даже их без микрофона химеры уже слышу. — Если Империя воюет с детьми, то мне не нужна такая Империя. Воюете вы, солдаты, у вас работа такая. Смысл нести порядок на эти планеты, если тут не останется детей? Кого мы будем этому порядку учить? Взрослых уже не переучить, а вот дети — главная ценность любого государства. Не зря детей Содружество принимает без ограничений, а обратно не выпускает. Они это поняли, значит и Империя это тоже должна понимать, не дураки же наверху у нас сидят.
— Мы же про баб говорили. — Кислый голос второй химеры. — Эта политика мне уже вот где сидит.
— Отпустил и отпустил, чего теперь-то обсуждать. — Первый химера тяжело вздохнул. — Что там у нас по целям?
— Рядом пусто пока что. Отдыхаем.
Мама когда-то говорила, что не бывает полностью плохих, как и полностью хороших. Всё определяется поступками по отношению к тебе или твоим близким. Тот убежавший мальчик может быть сколько угодно хорошим для своих родителей, но вот для этой девочки, да и для меня тоже, он стал плохим, когда бросил того, кто ему доверился.
А бандит, который отпустил девочку, теперь, вроде как, и не совсем плохой. Даже для девочки. Хотя он избавил её от неприятностей, которые сам ей и устроил, уверен, она ему очень благодарна. Да и я, где-то в глубине души, тоже теперь считаю его неплохим, хотя он и не заслуживает этого. Прямо как в той шутке от учителя дипломатии: «Не надо мне делать хорошо, сделайте, как было до Вас, и я буду Вам благодарен». Оказывается, это и не шутка была.
С минуту все сидели молча. Второй химера всё больше и больше нервничал. В его эмоциях творилась какая-то неустойчивая буря. У меня такое бывает, когда очень хочется сделать что-нибудь такое, большое или быстрое. А лучше всего то, чего делать не разрешают. С таким настроением я и взламывал замок в шкафчик, в котором сахар хранили, хотя в чистом виде его и не люблю.
— Может, отвезём этих на обработку, если всё равно целей нет? — Наконец подал он голос.
— Что, тяжело смотреть? — Усмехнулся первый химера. — А нечего было её раздевать! Можешь отвернуться и не смотреть в ту сторону, или закрой шлем, а камеры отключи, как я. На обработке и так уже много людей, чуть ли не очередь из разных групп.
— Так мы могли бы и сами их того… Никто бы не отличил, местные это сделали или нет.
— Стив, я тебе уже говорил. — Тяжелый вздох первого химеры. — Взятие биообразцов — обязательная процедура при сексуальном насилии. Она — основа при обвинении, а показания всегда можно оспорить, даже если их моник подтвердит. Человеку могло показаться, а вот экспертиза точно скажет, что ты и есть тот, кто оставил след в данной женщине.