Парень яростен, в нем много силы, много нерастраченных эмоций, которые делают его удары более непредсказуемыми. От одного из них Лайтинг приходится уходить. Восстановив равновесие приняла ту же стойку. Не совсем уж идеальная техника, но это позволило выиграть пару секунд. Помещение, к славе Всевышнего, имело достаточно высокий потолок.
Лайтинг не замечает, что пропустила пару ударов, что теперь кровоточит ее губа, а легкие с трудом пропускают воздух. Эйфория настоящего, жестокого боя все еще в крови, девушке просто трудно оторваться от противника. Сам он бледен и слегка помят, но тоже смотрит на нее, напряженно, готовый встретить любую ее выходку как полагается.
Опомнившись, Диквей остановился. Он лихорадочно дышал, не понимая, как получилась такая неприятная ситуация. Перед ним была девушка, а он самозабвенно ответил на ее выпад, как будто бы дрался с уличной бандой.
Противница была знакома. Та же чистая кожа, розовые, слегка вьющиеся, волосы, светлый сарафан чуть выше колена, розовая кофта, кеды и срезанные перчатки. Судя по всему, с пластинами, так что ударив хотя бы раз, она могла вырубать, как если бы била кастетом.
А розоволосая так увлеклась, что начала подбадривать замершего оппонента:
— Эй, это все, на что ты способен, мажор?! Давай сюда, я научу тебя, выпендрежник!
Она еще не знает, что парень просто не слышит ее, а через мгновение ему уже скручивают руки. Многоликая толпа, которая не даст понять, чья воля прекратила драку и кто первым решил оборвать нить конфликта.
Она что-то крикнула ему, но тут толпа ожила и растащила их в разные стороны. Кэлуму что-то гневно бросали в лицо, цепляясь за его руки, а девушка скрылась за спинами других.
Рванувшись второй раз, Диквей добился лишь свободы для себя. Он развернулся, угрожающе надвинулся на тех, кто перекрывал ему дорогу, крикнул «прочь!», заставив толпу расступиться. Лим уже приходил в себя. Подобрав товарища, Дик двинулся к выходу. Сколько бы он ни оборачивался, увидеть розоволосую девушку не удавалось.
Причина четвертая
Даниэль Лайтинг
Отдышавшись и ощутив себя в некоторой безопасности, я прижала ладонь к губам, и осмотрев пальцы, растроено выдохнула. Так и есть — кровь, вот от чего нижняя губа саднит и ноет подбородок. Болело, в целом, почти все — предплечье, левое колено и в районе грудной клетки. Парень, с которым я вступила в драку, бил не смущаясь. Одно радовало, ему тоже досталось.
Возмущенная толпа постепенно расходилась, редели ряды самых стойких. И мне, наконец, удалось найти Сиднея. Он сидел на полу, подпирая спиной стену и высоко задрав подбородок, пялился в потолок.. С некоторой задержкой, прихрамывая, я подошла к другу, и уже хотела было увалиться рядом, но почувствовала неловкость – на нашу пару все пялились, шушукаясь.
— Как ты? — склонившись над парнем, облокотившись при этом рукой о стену, я нахмурила брови.
— Можешь вытереться моей курткой,— Рипер перевел невеселый взгляд на меня, изучая мой окровавленный подбородок, — все равно она испорчена.
— У меня есть платок, — я потянулась к карману и цокнула от боли при сжатии пальцев в кулак. Сейчас, склонившись над блондином, у меня получилось скрыть его от любопытных взглядов.
— Ты совсем, наверно, не умеешь слушать. Просил же столько раз.., не заступаться.
Он не мог понять, почему я помогаю ему, но в глубине души был рад получить любую помощь.. В своем одиночестве, он разучился чувствовать себя человеком, перестал получать ту доброжелательность, которая делает каждого живым. Но Рипер был интересным парнем, тонко чувствующим и честным, и если отбросить все эти неловкие моменты, когда между нами вспыхивало недопонимание, общение доставляло обоим много приятных моментов. Благодаря ему, я познала райскую силу блаженства, которую можно в полной мере ощутить лежа на крыше дома, смотря на звезды. Ни у кого другого не получилось бы убедить меня, что такие на мой взгляд мелочи, необходимы.
— Не начинай..
— У тебя из-за всего этого могут возникнуть проблемы. Из-за меня.., как ты не поймешь..,— Сидней сложил пальцы в замок и словно в молитве, прижал их к губам.
— Наплюй на все..,— я была слишком уставшей, что бы спорить. Маловероятно ожидать, что на столь яркое событие не отреагирует местная элита и кто-нибудь из преподавательского состава, а это значит, что жизнь моя станет совсем сложной.
Вся моя сущность была предназначена для одного: защищать. Всю сознательную жизнь я стремилась помочь другим, отстоять, оградить от любой опасности. И это делало меня жутко занудной. Соля, испытав все прелести такого оберегающего воспитания, зная всю тысячу моих запретов наизусть, уже скрыто ненавидела меня, игнорируя заботу, как могла.