— То есть, ты совсем один? — уточнила, без всякой жалости, девушка.
— Да, — немного подумав, согласился он.
— Тогда расскажи мне, чем ты занимаешься, что делаешь, чем живешь? — почти выпалила Клер, не сводя внимательного, испытывающего взгляда с собеседника.
Сидней впервые видел кого-то, кто хотел его выслушать. Не как Дани. Даниэль сама говорила, много, долго, постоянно ссыпала шутками и вела его, а эта девушка молчала, напряженно вглядываясь в него, будто пытаясь угадать, лжет он или говорит правду. Парень чувствовал себя, как на экзамене с одной стороны, с другой он испытывал благодарное чувство, когда впервые, за множество лет вынужденного молчания, страха оказаться неуместным, его слушали, не пытаясь остановить.
Путано, кое-как, он вспомнил что-то из детства, которое больше походило на куски радужной, но изжеванной пленки. Потом яркие дни их с Даниэль дружбы, когда было тяжело, но весело. И вдруг замолк. Он понял, что ему почти нечего сказать.
— А где ты учился в младших классах?
Сидней не помнил, но вдруг ослепительная белизна комнаты и запах въедливых лекарств проникли в его воспоминание, откуда – неизвестно. Но большего Рипер не мог вспомнить.
Клер начинала сердиться. Ей казалось неправдоподобным, что человек не помнит столько ключевых вещей:
— Ты ничего не знаешь, что тебя ни спроси. Тебя так крепко по голове приложили?
Сидней покачал головой. Нет, он не помнил этого еще до драк. Просто ему не нужно было вспоминать, поэтому он и не заметил… как прошлого в его жизни не стало.
Девушка заметила растерянность человека, который пытается ухватиться хоть за что-нибудь, вытянув хоть чуть-чуть информации. Она увидела, как парень, сидящий перед ней, находит пустоту. Его синие глаза слишком ничего не выражали.
— Хорошо, забудь, — потребовала она, поднимаясь со стула, на который присела, приготовившись слушать длинную историю жизни,— эй, ты слышишь меня?
Но Сидней слишком ушел в себя. Застывшее выражение растерянности, холодные глаза, сжатые губы и едва ощутимое дыхание, как будто бы он впал в транс. Клер схватила его за плечо и потрясла, но он не очнулся. Тогда, почти не зная, что делает, она раздраженно ударила его по щеке, с размаху, так что ладонь охватил пульсирующий жар. Голова Сиднея дернулась, он захлопал глазами, а его дрожащая ладонь пыталась найти щеку, на которой ярко отпечаталась пятерня. Мелкими кристаллами заблестели слезы, застывшие в глазах, но так и не скатившиеся вниз.
— Извини,— прошептала Клер, потому что увидела обиду и боль в глазах блондина, — извини меня.
Но боль и обида не уходили, они, кажется, разрастались, и холодная Клер уже боялась услышать «уходи», когда человек захочет хотя бы так защититься от нее.
Она быстро пересекла расстояние между ними, разрушила все преграды, игнорируя все личные пространства. Как-то само собой получилось обнять его, опустившись на одно колено, сжимая руками грудную клетку, не давая пошевелиться. С минуту, вдыхая запах мыла и кондиционера от его толстовки, Клер сосредоточенно замерла. Она чувствовала мелкую дрожь и тепло.
Но ее, вдруг, совсем неожиданно обняли в ответ, крепко сжимая плечи, пережимая пряди волос, так что отдельные волоски рвались с корнем, натягиваясь, будто леска. Легкая, неприятная боль, но терпимая в такой ситуации.
Теперь парень действительно казался больше, крупнее, она могла сравнить себя и его, и он, казалось, одним движением сможет смять ее грудную клетку, хотя это было всего лишь иллюзией. Он рос, он мог со временем обрасти мышцами, как панцирем, он мог дать ей защиту сам, но теперь больше нуждался в ее защите.
Они дышали вместе, синхронно поднимались грудные клетки, задевая друг друга, сталкиваясь, что было странно, но почему-то приятно. Так две жизни, разные, со своим дыханием и своим теплом, вынуждены тесно соприкасаться друг с другом, чувствовать друг друга, будто проверяя, как близко они могут быть.
Клер становилось жарко. Она зачем-то провела ладонью по спине парня, думая, куда ей деть руки, которые стали потихоньку затекать. Он же, замерев от прикосновения, шумно вздохнул, почти испуганно, обжигая ей шею и ухо своим дыханием, и как будто с облегчением еще сильнее сжал плечи девушки.