— Неужели ты отказываешься от обилия деталей? — подал голос Альбус, и Криденс напрягся. С учётом того, что он недавно узнал, все перебранки наставников приобрели в его глазах совсем иной оттенок. — Мне кажется, что в этом случае мы можем и не получить за них штраф…
Геллерт скривился:
— Штраф-то можем и не получить. Но тебе прекрасно известно, что излишняя вычурность — это не ко мне.
И замолчал. Альбус приподнял брови, но ничего не ответил. Криденс уставился на свои колени. Признаться, он совершенно не ожидал от Геллерта настолько… нейтрального, даже почти что дружелюбного ответа.
Видимо, тот всё же смекнул, что если уж хочет достичь своей цели, то не стоит чинить этому какие бы то ни было препятствия.
Или ему просто временно надоело. Или не было настроения.
— То есть, ты не возражаешь, — полуспросил у Честити Криденс. Та хмыкнула:
— Если бы я возражала, я бы так не радовалась, не находишь? А произвольные?
Криденс встрепенулся. В самом деле: короткие программы они обсудили, в случае с ним самим — даже больше того, но о произвольных до сих пор не заикнулся ни один из наставников. И это уже заставляло беспокоиться.
— Тут думать нечего, — отмахнулся Геллерт, и Криденс едва не закатил глаза. — Криденсу — данс макабр, я уже и костюм заказал, а Честити…
Он быстро щёлкнул мышью, пока никто не успел сказать хоть что-то. Криденс, сидевший рядом с ним, глянул на экран и жёстко закусил губу, опуская голову, чтобы не заржать во весь голос. Не хотелось бы: музыка была прекрасна, где только нарыл такую. Но название композиции… То есть, «добра, причиняющего боль», ему мало — нужно ещё и «Романтическую месть» приплести…
— Криденс, в чём дело? — сухим шёпотом поинтересовался Геллерт, и пришлось срочно брать себя в руки. Более прямо сказать ему что-то вроде «парень, ты сейчас похеришь всю операцию» Геллерт сейчас не мог.
— Сам знаешь, — пробурчал он в ответ, очень стараясь не заглушить музыку. — Или ты случайно?
Геллерт глянул на него так, что захотелось врыться в стул, на котором сидел. Но пришлось давить вздох и смотреть извиняющимся взглядом.
Кивнув и отвернувшись, Геллерт перевёл глаза на Честити, которая смотрела на него с почти что детским восторгом:
— Быстровато, конечно, но она великолепна.
— Быстрота для тебя не проблема, — спокойно отрубил Геллерт. — Я тебя видел, и технику твою тоже. Справишься.
— Не могу не согласиться, — неожиданно кивнул Альбус. Криденс дёрнулся. Здрастье, приехали: они уже друг с другом соглашаются…
Геллерт остро глянул куда-то в сторону от Альбуса и процедил сквозь зубы:
— Когда ты успел?
Честити полувопросительно, полутревожно посмотрела на Криденса. Тот коротко мотнул головой, надеясь, что она поймёт его безмолвное «не вмешивайся, а если понадобится, то мы быстро и незаметно удерём, потому что им будет не до нас».
— Ты сам дал мне её телефон, Геллерт, — Альбус сцепил пальцы в замок. — Я примерно так и предположил, что ты сделал это для того, чтобы я с ней пообщался.
— Ты сейчас крайне невежлив, говоря о человеке в третьем лице в его присутствии, — пропел Геллерт.
— А сам-то, — буркнул Криденс. Геллерт нетерпеливо взмахнул рукой:
— Дети, идите гулять. Перерыв.
Криденс аж воздухом подавился. В принципе, он был совсем не против смыться и хоть какое-то время их не слушать… но «дети»?! Геллерт, твою ж мать…
— И без возмущений, — строго добавил тот, в упор глядя на Криденса. — Нам ещё обсуждать необходимые элементы. Ты и сам знаешь, что это — мероприятие кровопролитное.
Честити закашлялась. Криденс устало прикрыл глаза ладонью, поднялся и кивнул ей на дверь:
— Пойдём. Пусть… поговорят.
Хмыкнув, она поднялась со стула, и они быстро вышли в коридор.
До крыльца катка они шли молча. Честити заговорила только на ступенях:
— И что, часто они так?
— Постоянно, — пробормотал Криденс, прикидывая, насколько может затянуться этот перерыв, и успеют ли они сходить за кофе и вернуться. — Ничего, ты привыкнешь. Может, даже научишься получать от этого удовольствие. Только вот…
Он запнулся и замолчал. На самом деле, ему страшно хотелось поделиться их с Геллертом планами — но он слишком хорошо понимал, что об этом надо молчать. Даже если со стороны Геллерта и не было никаких просьб о молчании.
Но хотелось. Особенно с Честити. Да как будто она кому-то растреплет…
Она прищурилась:
— Только вот что?
— Только раньше они меня никогда не выпроваживали, — вывернулся он. — Так что я немного волнуюсь.
Вообще говоря, он примерно понимал, почему Геллерт велел им уйти. Теперь, вооружённый… интересными знаниями об их прошлом, Криденс вполне мог стать для него стесняющей фигурой. Или, возможно, Геллерт опасался, что он брякнет что-нибудь лишнее, или фыркнет, где не надо. Вон, только что почти смеялся только над одним названием мелодии.
Надо бы, во-первых, потренировать собственную сдержанность, а во-вторых, объяснить Геллерту, что он и в мыслях не имеет как-то его дискредитировать… до того, как Геллерт не велит ему этого сделать.
А то он и правда волновался. Как-то привык уже слушать вечные перебранки наставников — и останавливать их, если они начинали заходить слишком далеко.
Честити тряхнула волосами:
— Вряд ли они убьют друг друга, — проговорила она одновременно рассудительным и легкомысленным тоном. — Это было бы слишком расточительно, а ни тот, ни другой этим не страдают. Давай сходим за кофе и чаем, а? Как вернёмся — они уже наверняка выдохнутся.
Криденс не выдержал и всё-таки расхохотался. Честити вздёрнула брови, и он оборвал смех — чёрт, даже и не подумал, что своей реакцией он мог её задеть…
— Извини, пожалуйста, — выдавил он. — Я не над тобой. Просто… Поверь мне: они никогда не выдыхаются. Никогда.
Честити фыркнула:
— Ну а в таком случае — вернёмся и ещё немного понаблюдаем за битвой наших титанов. Криденс, я чаю хочу, пойдём, а?
Кажется, у него покраснели уши. Ну что ты будешь делать…
— Конечно, — он быстро зашагал вперёд, чтобы не поддаться порыву сжать её ладонь и свести со ступенек так. Чёрт её знает, как она бы на это отреагировала…
Честити хмыкнула за его спиной, нагнала его в три шага и уверенно взяла под руку. И потащила по дороге, как ни в чём не бывало.
Криденс опустил голову и улыбнулся.
~
Ньют дёрнулся, распахивая глаза, и широко зевнул. Кажется, он умудрился задремать в тренерской. Перед ноутбуком, на котором пытался загрузить одно-единственное видео. Сеть отчего-то ловилась плохо, поэтому он открыл youtube, поставил видео на загрузку и прикрыл глаза — на секундочку.
Ага.
Это было похоже на кратковременное «отключение» — когда и не спишь, и не бодрствуешь. Дурацкое состояние. Он такое не любил.
Сегодняшняя тренировка мало того, что началась раньше обычного, так ещё и затянулась до темноты: ИСУ наконец сообщил виды тодеса, вращения и поддержки на грядущий сезон, и они, конечно, бросились отрабатывать конкретные элементы. Поговорить про бильман так и не получилось. А спал Ньют по-прежнему плохо. Покоя не давали их с Персивалем хождения вокруг да около. И он, пожалуй, уже и напрямую заговорил бы, если бы не был уверен, что прямота тут может всё испортить.
Ладно. Сейчас он посмотрит видео, раз уж загрузил, возьмёт в автомате нелюбимый кофе и поедет домой. Без кофе он банально опасался уснуть за рулём.
Из динамиков ноутбука полилась знакомая мелодия. Ньют уставился в экран, слегка прикусив губу и стараясь ничего не пропустить. Он и сам не знал, почему никогда не смотрел запись последнего выступления своего тренера. Персиваль ушёл красиво и пафосно, под, считай, национальную музыку, и пусть без слов — слова «My way» были известны подавляющему большинству. И сейчас, с этим своим новым к нему отношением, Ньют смотрел на его движения во все глаза.
Он бы не удивился, если бы узнал, что Персиваль и это своё выступление вспоминать не любит. Как победное девяносто восьмого. И зря.