Радость омрачала только победа Литы и её нового партнёра на Чемпионате Европы. Именно победа, без дураков. Ну, конечно: над ними-то не висели дамокловым мечом мировые фавориты…
Причём омрачала довольно сильно, хоть и по баллам они шли почти вровень.
Однозначно прольётся кровь.
Так. Не думать о сочетании льда, Литы и крови. Не думать, мать вашу!
Ньют рефлекторно шагнул ближе к Персивалю, почти прижался, и тот привычно уже опустил ладонь между его лопаток — один из многих жестов, который что-то значил для них, но окружающим казался совершенно будничным. Тесей, шагавший с ними рядом, смерил Персиваля взглядом с головы до ног, и Ньют снова занервничал. Конечно, он брату всё рассказал. И очень-очень просил его не устраивать никаких сцен из серии «если ты его обидишь, я оторву тебе яйца и снесу тебе башку, а тело намотаю на колючую проволоку в той части, где служу». И Тесей даже согласился не делать этого… сразу. Но взгляды его всегда были красноречивы.
Только семейных разборок и не хватало.
Нужно было разъезжаться по отелям — их команду ждали два такси, а Тесея — одно: Ньют с трудом, но всё же уговорил его поселиться не там же, где и они. Естественно, Ньют прекрасно знал, что Тесей не собирается бдеть за его невинностью или делать любые другие подобные глупости, но всё-таки предпочитал держать брата на расстоянии — со всем его взрывным характером и поведением. Пусть чаще всего оно Ньюта успокаивало, но не всегда. И могло обернуться во вред. Перед Чемпионатом мира — вот самое то!
— Встретимся, как у вас будет время, — Тесей помахал им рукой от машины. — Удачи!
И только его и видели. Может, он даже попросил водителя ехать побыстрее. Это было в его духе.
Ньют глянул на Персиваля и сжал его руку:
— Ты что? Перси, он… не собирается тебя убивать и даже профилактически бить по лицу, честное слово.
— Нда? — каким-то странным голосом поинтересовался Персиваль. Ньют заметил, что он немного побледнел. — А впечатление произвёл именно такое.
Ньют подавил улыбку. Персиваль и Тесей были знакомы ещё с Англии: улетал Ньют тогда с новым тренером, а Тесей, естественно, его провожал. И общались — пусть мало, всего лишь на каждых соревнованиях, которые Тесей мог посетить. Надо было чаще сталкивать их, хоть как-нибудь, но кто же знал?
Ньют стиснул ладонь сильнее и подтолкнул Персиваля к такси, куда уже забрались Куини и Серафина:
— Давай приедем в отель. А потом… будем беспокоиться.
Персиваль тепло и чуточку взволнованно посмотрел на него и уселся на заднее сиденье. Ньют юркнул следом, закрыл дверцу и опустил голову Персивалю на плечо.
До соревнований он урвёт всё, что сумеет.
~
Криденс стоял перед Геллертом и не знал, хохотать ему или прикрывать лицо ладонью. Последний жест за прошедшие несколько месяцев получался почти рефлекторным, но он всё же удержался. И от него, и от смеха.
— Геллерт. Что это?
— Реплика моего костюма, — раздражённо отозвался тот. — Ты знаешь, какого именно. Криденс, скажи мне, пожалуйста: для чего мы здесь? Чтобы ты замечательно откатал, или чтобы я отвечал на глупые вопросы?
Криденс сел на скамейку в раздевалке и смял в руках шифоновую рубашку от привычного костюма. До его разминки — последней разминки короткой программы Чемпионата мира!.. тихо, отставить панику — оставалось минут десять, как раз заканчивалась заливка льда, и Криденс уже почти оделся, когда в раздевалку ворвался Геллерт с чехлом для одежды в руках. А в чехле было… это.
Голубой, чёрный и серебряный. Криденс не мог не понимать, что ему пойдёт, не мог не понимать, что новый костюм выгоднее в несколько раз — для всего — но чёрт его дери…
— Геллерт, а со старым что делать?
Геллерт, естественно, терял последние крохи терпения. И был так взбудоражен, что хотелось то ли его обнять, то ли убраться подальше. Естественная, впрочем, реакция на Геллерта.
— Криденс, откуда я знаю, что с ним делать? Сунь в шкафчик! Считай, что он сгорел, порвался, что в раздевалке живёт кот и он устроил гнездо в твоих штанах, но хватит спорить! У нас нет никакого времени, и если ты не оденешься и откатаешь нашу версию в старом костюме, я тебя…
Дослушивать Криденс малодушно не стал — просто вскочил, выхватил плечики с костюмом из рук Геллерта и решительно сбросил футболку.
Сегодня с утра, ещё в темноте, они с Геллертом выбрались на каток втайне от Альбуса и ещё раз отработали «их версию». Геллерт остался доволен. Потом приехал Альбус, пришлось откатывать версию официальную, и ей остались довольны оба — Геллерт всегда хорошо играл. А потом он куда-то умчался. Теперь понятно, куда. Надо было отдать ему должное: у Криденса не получалось придумать способа ярче заявить Альбусу о намерениях Геллерта, не прибегая к словам.
Костюм, подходящая музыка, конкретное вращение…
Ох, Геллерт.
Криденс натянул рубашку и застегнул брюки. Он нервничал, конечно — и даже не столько из-за проката. Очень хотелось помочь им. Наконец. Очень сильно.
И это желание будет ему подспорьем. Пусть Ланель подавится.
А ещё Криденса вдохновлял и даже подстёгивал вчерашний успех короткого проката Честити — у неё уже была малая бронза Чемпионата мира. Здорово.
— Отлично, — каким-то не своим, неестественным голосом отчеканил Геллерт. И, внезапно шагнув к Криденсу, обнял его и притянул к себе.
Объятия были короткими, но крепкими. Криденс вдохнул запах чужого одеколона и неловко похлопал Геллерта по плечу — безмолвное «всё будет в порядке», высказанное тысячу раз «я всё сделаю».
— Постарайся, пожалуйста, — тихо попросил Геллерт, отпуская его и немедленно поворачиваясь спиной — без сомнения, чтобы Криденс не успел рассмотреть выражение его лица. — Идём.
~
Голубая атласная рубашка смотрелась на Криденсе куда лучше малиновой шифоновой, в которой он катался на других чемпионатах. Но одновременно вызывала очень много вопросов. Чересчур много. С учётом того, что жилет тоже был другим — с серебряной отделкой и чуть иного кроя.
Альбус вспомнил бы этот костюм в любой момент своей жизни.
— Криденс, — он поймал его за плечо перед самым выходом на разминку, — почему ты… так одет?
Криденс посмотрел на него так, что Альбус почувствовал себя идиотом. Подобное случалось с ним крайне редко. Впрочем, вопрос всё ещё оставался без ответа. Зачем, зачем на нём реплика костюма Геллерта? Того самого костюма, в котором он катал произвольную программу две тысячи восьмого? Зачем и почему?
— Потому что так надо, — отрезал Криденс и, вывернувшись, поспешил на лёд.
Геллерт за спиной невесело фыркнул. Альбус обернулся к нему и уже открыл рот, хотя не был абсолютно уверен в том, что хочет сказать — но тот отвернулся, дёрнул руками, словно собирался обнять себя за плечи, но остановился, сцепил пальцы в замок и выдохнул:
— Заткнись, пожалуйста. Пока он не откатает.
— Предлагаешь мне молчать в течение часа? — мягко поинтересовался Альбус. Геллерт резко взглянул на него:
— Требую, Альбус. Не предлагаю, а требую. По крайней мере, никаких вопросов о костюме и вообще о том, что происходит. Перемыть косточки остальным — всегда пожалуйста, даже сейчас, но ни слова о Криденсе.
Альбус прикусил губу. В голову шли не самые достойные мысли о каком-то заговоре, и, возможно, он был не так уж неправ. Впрочем, лучше не засорять этим мозги до окончания прокатов — подобных просьб со стороны Геллерта он не слышал уже очень давно, если слышал вообще. А значит, стоило его послушаться — просто так он бы не стал.
Разминка закончилась, по ощущениям Альбуса, куда быстрее, чем через шесть минут. Криденс ушёл со льда и чуть ли не пробежал мимо них с Геллертом, чтобы усесться на скамейку. Судя по всему, он волновался сильнее обычного, но, если чутьё Альбуса не обманывало, не столько из-за проката, сколько из-за чего-то иного. Может быть, даже к прокату не относящегося.