Она была благодарна и растрогана.
Тина опустила голову ему на плечо, случайно задев щекой косу. Приятно. Ей нравились его волосы. И заплетать ему эту вечную косу — тоже.
— Удержим, — она даже нашла в себе силы усмехнуться. — Полицейский с косичкой.
Ричард хмыкнул и поцеловал её в макушку:
— Сегодня — ковбой.
К сожалению, ни одной неприличной мысли в голове не задержалось.
Но после проката…
Тина улыбнулась, повернула ладонь вверх и сжала руку Ричарда.
Может быть, и правда получится удержать.
Двери лифта с тихим звоном открылись, выпуская всех остальных из их команды. А с ними — Гриндельвальда с Дамблдором. Мда.
Тина вскочила, будучи больше не в силах усидеть на месте. Ричард поднялся следом — конечно же, медленно и спокойно.
Ньют, одетый в пальто поверх костюмной рубашки, держался молодцом — хотя и поближе к Персивалю. Куини, понятное дело, улыбалась — пусть и чуть встревоженно. Абернати был спокоен — ну да, не ему сегодня кататься… Сам Персиваль и Серафина смотрели на всех с явной гордостью и бесконечной уверенностью, и Тине даже стало немного стыдно за свои тревоги.
— Ваш Криденс уже на стадионе? — поинтересовался Персиваль у Гриндельвальда. — Кстати, насчёт вчерашнего — искренне поздравляю.
Дамблдор приподнял брови, а Гриндельвальд в ответ чуть ли не промурлыкал:
— Наш Криденс, безусловно, уже на стадионе, и большое тебе спасибо, Перси — нас есть, с чем поздравлять. Вас, я думаю, мы тоже скоро поздравим. Поехали.
Тина сжала в кармане руку в кулак. Почему-то этот человек всегда вызывал у неё стойкую антипатию. Возможно, потому, что много выпендривался.
Поравнявшись с ней, Персиваль негромко проговорил:
— Нам только что пожелали удачи.
Ах, ну да. Что ж…
Спасибо.
~
— Дурацкое расписание, — заявила Честити, постукивая по полу носком сапога. — Почему вы катаетесь два дня подряд, а мы — в первый и четвёртый?
Криденс дёрнул плечом. Ему тоже был крайне интересен ответ на данный вопрос, но на этом Чемпионате он думал точно не о принципах составления расписания.
До назначенного времени встречи с Альбусом и Геллертом на стадионе оставался ещё час, но Криденс всё равно решил поехать заранее. Просто на всякий случай. И, судя по звонку Геллерту — всё правильно сделал. На катке было немного спортсменов, в основном парники, но общая тренировка — лучше, чем никакой.
А ещё Криденс умудрился разбудить Честити, пока вставал, собирался и вызывал такси. И она тоже с ним поехала, хотя и сегодня-то катались только парники и мужчины, и его прокат начнётся днём, а не утром… «А чего мне ждать? — хмыкнула она в ответ на попытку уговорить её доспать. — Заодно посмотрю на остальных. Никогда не любила подолгу валяться». Последнее Криденсу, впрочем, и так было известно.
Честити прильнула к нему, крепко обняв и подперев макушкой его подбородок:
— Ты им звонил?
Криденс улыбнулся. Конечно, после вчерашнего Честити еле дождалась, пока он вырвется из лап прессы, и устроила ему допрос второй степени: костюм? Вращение? Что происходит? Поскольку всё уже свершилось, Криденс не видел никакого смысла в том, чтобы сохранять тайну в тайне. Методы Геллерта Честити оценила. И новая версия проката ей тоже понравилась больше: «На Командном, Криденс, ты тоже откатаешь именно так!».
Но до сегодняшнего утра Криденс дёргался — а получилось у них? А дошло до Альбуса? А не оттолкнул ли его Геллерт в самый последний момент?..
Поэтому, когда он до них дозвонился и услышал весёлое «встанем и оденемся», у него с плеч свалилась средних размеров гора.
Получилось. Всё не зря.
И всё теперь будет хорошо.
Криденс примерно представлял, что будет дальше. Наставники обязательно продолжат цапаться и не сходиться во мнениях. В период между Рождеством и Чемпионатом страны Криденсу наконец-то стало кристально ясно: перепалки для них — воздух, они всегда так разговаривали, и это означало, что между ними всё в порядке, хотя бы относительно. Но теперь эти перепалки наверняка будут… чуть-чуть другими. Более тёплыми, наверное. Более… партнёрскими. Да, подходящее слово.
И вообще всё будет, наверное, примерно так же, как было — Криденс надеялся только, что теперь Альбус и Геллерт станут цапаться с меньшим надрывом. И останется прежним то, что они не расходятся в важных вопросах. И…
И надо будет их просто поздравить лично, когда они появятся на катке. Может быть, даже обнять. А может, и сказать что-нибудь сентиментально-идиотское, что в голову придёт. Его вторая семья сейчас переживала период воссоединения, и кем он будет, если попытается остаться в стороне от этого?
Честити слегка подтолкнула его локтем, Криденс вздрогнул и разлепил губы:
— Да, звонил. Выбираются из койки и едут. Всё получилось.
Честити с шумом выдохнула — надо же… Криденс, на самом деле, не ожидал, что она за столь короткий период так привяжется к наставникам, чтобы волноваться за их личную жизнь.
— Это замечательно, — с чувством сообщила Честити, слегка ослабив объятия — для того, чтобы заглянуть ему в глаза. — Но если они едут, то тебе нужно надеть коньки. Между парниками и вами слишком маленький перерыв, так что сейчас у тебя начнётся последняя тренировка. Мы будем болеть за Скамандера и Голдштейн?
Криденс улыбнулся и поцеловал её в висок:
— И за Хардиса и другую Голдштейн — тоже.
В самом деле, не за французов же им болеть. И даже не за корейцев.
А Ньют Скамандер, ко всему, когда-то учился у Альбуса. И тот наверняка сегодня будет переживать и за бывшего подопечного тоже.
Громко стукнула о стену дверь из внутреннего коридора. Криденс и Честити резко поднялись со скамейки.
К ним обоим шагали сильнейшие спортсмены сборной со своими тренерами и хореографами — наверное, «команда Грейвза» встретилась с Альбусом и Геллертом в отеле, и все вместе они поехали на каток.
Криденса нечасто охватывало такое сильное желание глупо улыбаться и всех обнимать. Или пожать всем руки, если отношения были недостаточно близкими для объятий.
Он шагнул к Геллерту и, не размениваясь на слова, повис у него на шее. Тот сначала опешил, но потом с непривычной неловкостью приобнял Криденса в ответ.
— Я безумно рад за вас, — пробормотал Криденс ему в плечо. — Правда.
— Ну-ну, — скомкано отозвался Геллерт. — Давай договоримся. Ты сегодня получаешь медаль — заметь, я не говорю, какую именно! — и после соревнований мы идём в хороший ресторан всей спортивной семьёй, и ты можешь заказать за мой счёт… что-нибудь. Хорошо?
Криденс фыркнул:
— Геллерт, я соглашусь, конечно, но не думай, что мне вообще нужна от тебя благодарность. Я просто делал для вас то, что хотел делать. Для вас и ради вас. Вот насчёт этого — договорились?
Отстранившись и глянув ему в лицо, Геллерт тихо рассмеялся и кивнул.
Альбус стоял неподалёку с видом человека, абсолютно довольного жизнью. Разве что слегка косился на Скамандера, но это было вполне объяснимо.
Криденс коротко улыбнулся всем и, отстранившись от Геллерта, сдёрнул спортивную куртку. Под ней была костюмная рубашка — чёрная, со вставками огненно-рыжего. «Всадник Апокалипсиса, танец смерти, ну да», — говорил Геллерт, показывая ему костюм.
Последняя тренировка.
А дальше… а потом…
А потом будет победа.
И никто не посмеет в ней усомниться.
~
— Ньют?
Он обернулся. Легко улыбаясь и держась на небольшом расстоянии, на него смотрела Лита.
Ньют подавил зародившийся в горле досадливый вздох. За все годы, прошедшие с того юниорского Чемпионата, они почти не общались — так, приветствовали друг друга на Мировом и командном, и всё. Ему почему-то отчаянно не хотелось её видеть сверх необходимого, а что она там себе думала, Ньют не знал и знать, в общем-то, не желал. И почему Лита подошла именно сейчас, он, в принципе, догадывался, но надеялся, что ошибается. В конце концов, деморализация соперников — крайне неспортивно.