Ружин вдруг быстро встал, покопался в карманах куртки, не глядя на девушку, протянул ей ключи, бросил отрывисто:
— Уходи!
— А ты? — потянулась к нему Света.
Он оттолкнул ее и крикнул, зажмурив глаза:
— Уходи!
Света невольно попятилась назад, остановилась, растерянная, готовая заплакать.
— Я прошу тебя, — проговорил он, сдерживаясь. — Мне надо побыть одному.
Она сделала несколько шагов назад, потом повернулась к нему спиной, побрела, ссутулившись, вздрагивали плечи, длинный плащ путался в ногах. Ружин подождал, пока она отойдет подальше, скроется за деревьями, курил жадно, потом бросил сигарету, разделся, не суетясь, оставшись в плавках, пробежался до кромки воды, остановился на секунду, выдохнул шумно и ступил в воду.
Он плыл быстро и уверенно. Все дальше, дальше. Опять задул ветер, тот самый, злой и колкий, с готовностью вынырнули «барашки», понеслись неудержимо друг за другом. «Давай! Давай!» — вскрикивал Ружин, отфыркивался и, истово вспенивая вязкую воду, короткими сильными гребками толкал себя вперед.
ПЕТУХ
Посреди улицы сидела кошка. На мостовой. Умывалась.
Ночной туалет самый важный. Именно ночью и начинается настоящая кошачья жизнь. И поэтому с наступлением темноты надо быть особенно красивой.
Улица черная. Без огней. Но кошку видно. Потому что кошка белая. Крупная. С тяжелой круглой головой. С толстыми лапками. Трет мордочку лапками, жмурится, урчит, подрагивает от удовольствия, счастливая…
Из ближайшей подворотни неслышно вывалилась стая псов. Худые, нервные. С низко опущенными головами. Рысцой двинулись в сторону кошки. Остановились в нескольких метрах. Молчали. Скалились беззвучно. Кошка насторожилась, подняла мордочку. Два пса пошли влево, два — вправо, остальные продолжали стоять. Через несколько секунд все как один сорвались с места, не тявкают, не рычат, только щерятся слюняво.
Кошка метнулась в сторону. Поздно. Сгрудились собаки над ней и расступились тут же. Один из псов держал в зубах обвисшее безжизненное тельце. В глазах восторг. Взрыкнув, отшвырнул с силой кошку в сторону от себя, на тротуар. Сел на асфальт, гордо подняв голову. И остальные псы тоже сели. Поперек мостовой. Цепочкой. Ждут.
В начале улицы показалась машина. Ярко светили фары. Автомобиль низкий, бока блестят полировкой, стекла темные. Иномарка.
Фары высветили псов. Заголосил клаксон. А псы сидят как ни в чем не бывало. Зевают лениво. Машина подошла вплотную. Опять пробасил клаксон.
— Что они хотят? — спросил по-английски один из пассажиров, сидящий на переднем сиденье.
— Наверное, то же, что и все в этой стране, — тоже по-английски ответили с заднего сиденья. — Есть.
— У меня где-то были конфеты, — по-русски сообщил шофер. — «Маска», — вынул конфеты из кармана, прошуршал бумажками, кинул конфеты в окно. Они рассыпались перед собаками, но те не шелохнулись.
Один из иностранцев выругался.
— Сейчас, — проговорил женский голос, опять-таки по-английски, зашелестели бумажки. — Итальянские помадки. Очень вкусные.