— Вот это уже лишнее, — сказала женщина. — Меня ждет муж.
Вагин попробовал улыбаться.
— Замужние женщины в одиночку в рестораны не ходят, — сказал он. Добавил: — В кооперативные.
— Позвольте, — женщина потянулась к двери.
— Познакомьте меня с мужем, — вдруг попросил Вагин. — А?
— Позвольте — повторила женщина. Глаза воспалились.
Влажные. Еще больше сделались. Ярче.
— Нет, правда, познакомьте. — Вагин дернул губами в ревнивой усмешке. — Правда, правда…
— Да уберетесь вы наконец! — туго выцедила женщина.
— Бред, — Вагин беспокойно провел пальцами по лбу. — По-моему, я уже люблю вас…
Неожиданно подался вперед, обхватил ладонями лицо женщины, притянул к себе, стал целовать, горячо, суетливо. Будто в первый раз.
Она кричала сдавленно. Отчаянно отбивалась. Молотила по нему кулачками. А он насытиться не мог. Не мог. Вывернулась все-таки, скользнула вниз из-под его сильных рук, выпрямилась, ударила со всего размаха его по уху, а потом еще по щеке — с тонким и коротким звоном, летящим. Пылающее лицо торжеством сияет.
Вагин опустил руки тотчас, закрыл глаза, открыл вновь, темный, потухший.
— Хорошо, — сказал.
Поднял руку, быстрым и ловким движением сорвал ремешок сумочки с плеча женщины, так что женщина и шевельнуться не успела шагнул к машине, открыл сумочку, мягко желтым замочком щелкнув, вывалил все содержимое на капот машины, порылся в вещах, не торопясь, — ключи, ручки, записные книжки, карандашики, кошелек, косметичка, бумажки, справки, квитанции, паспорт.
Паспорт.
Женщина стояла не двигаясь. Горбилась. Дергалась щека болезненно.
— Машева Анжелика Александровна, — прочитал Вагин. — Год рождения, место рождения… Отделение милиции… Серия… Номер… Адрес… Незамужем…
Смахнул вещи с капота обратно в сумочку, застегнул ее, обернулся, кинул сумочку в сторону Анжелики Александровны, большеглазой красавицы, та едва смогла поймать ее, почти у самой земли, выпрямилась, на лице слезы блеснули.
— Хорошо, — сказал Вагин, и, не глядя больше на женщину, сел в машину, завел двигатель, резво тронулся с низким воем.
Анжелика Александровна Машева, большеглазая красавица, стояла какое-то время ссутулившись, невидяще глядя вслед уехавшей машине, а потом вдруг скорчила непотребную гри-маску и крикнула громко:
— Мент понтярный!
Коридор узкий, без окон, двери по бокам, слева, справа. Плафоны с дневным светом горят через один — экономия, — да и те тусклые, синевато-серые, холодные.
По коридору быстро шел Вагин, руки в карманах, лицо недвижимое. Рядом Патрик Иванов, он то и дело обгоняет Вагина, в лицо заглядывает, пытается взгляд поймать.
А поймать трудно, потому что, во-первых, Вагин на Патрика Иванова и не смотрит, упорно перед собой глядит, а во-вторых, Патрику Иванову вообще сосредоточиться трудно — оперативники то в темноту окунаются, то на свет пыльный выныривают, то окунаются, то выныривают, то окунаются…
Патрик Иванов говорит:
— У этого, у здорового, у Птицы, браслет не защелкнулся, понимаешь? Кожу защемило, а ребята не заметили, а он это почувствовал, и когда лапищи-то рванул в разные стороны, браслет и слетел, понимаешь?.. Дай мне его повязать, дай, дай!.. Африканским своим папашкой клянусь, что повяжу, дай, дай!
Вагин, не отвечал, шагал себе, будто один он во всем коридоре. Вот замедлил шаг, а потом и вовсе остановился возле одной из дверей, толкнул ее, вошел и закрыл ее за собой перед самым носом у Патрика Иванова.
Патрик Иванов ощерился недобро. Стерильно белозубый. Выцедил:
— Ален Делон хренов!
Неспешно зашагал по коридору. Руки длинные, гибкие. Почти не двигаются в такт шагам. Вроде как и не его они. Вроде как поносить взял.
По коридору навстречу два здоровых мужика — короткост-риженные, в белых рубашках, в галстуках, с пистолетами в кобурах под мышками — волокли молодого крепкого парня. Губы у парня разбиты, в трещинах, из носа кровь стекает — две тонкие струйки, черные, блестящие, один глаз распух, закрыт, второй, наоборот, таращится изумленно, не моргает. Висит парень на руках у мужиков, обессиленный, ноги не идут — ползут по яркому веселому линолеуму.
— Он убил свою маму, — печально сообщил один из здоровяков, проходя мимо Патрика Иванова.
— И папу убил, — скорбно добавил второй. — И папу.
Глаза его отсырели. Сейчас заплачет.
И у Патрика Иванова тоже глаза сморщились. Повлажнели.
Патрик Иванов потер их кулаками, жестко, сдержал-таки слезу.
Молодец Патрик Иванов!
Окна в комнате зашторены. Полумрак. Желто светится небольшой экран. На экране мелькают носы, рты, волосы, бакенбарды, глаза, уши, подбородки, щеки, лбы, морщины, ямочки, складки, ресницы, брови, родинки, бородавки, усы, бороды, ноздри, зубы, переносицы. Лица.