Северуса смутил такой переход к веселью и еще больше - подобранный для этого веселья повод. И, очевидно, Люциус это заметил, поскольку снова впал в приступ смеха. Малфой смеялся звонко и раскатисто - совершенно не на свой возраст.
- Мерлин, помоги… Северус!.. О, ты великолепен!.. Просто неповторимый болван…
Северус раздраженно вскочил и, так ничего и не сказав, направился к выходу.
- Стой, - голос Малфоя прозвучал властно и спокойно - и Северус обернулся.
- В который раз тебе говорю, посмотри на меня. Посмотри на меня, идиот! Я вдовец. Я гавкнуть не могу, пока Министр не свистнет. У меня сын, которого надо ставить на ноги. И честь рода, которую хоть удавись, но надо блюсти. От всего моего состояния осталась четверть. Но я свободен! Мне каких-то сорок пять, я очарователен - нет, я прекрасен! И у меня есть, наконец, свобода делать то, что я хочу, а над тем, что надо, пусть думают другие. У меня есть моя жизнь, Северус, жизнь! У меня есть сын, - Люциус перешел на сокровенный шепот. - У меня есть ты, не то друг, не то...
Люциус поднялся и подошел к нему, величественно опершись на трость:
- У тебя есть гораздо больше… Чистое имя и чистая совесть, - трость наконечником скользнула вверх по брючине Северуса. - Возможность самому планировать свои действия. Молодой любовник… - Люциус приблизил лицо к самому уху Северуса, - который тебя любит, в то время как ты предпочитаешь закрывать на это глаза. У тебя есть семья и - страшно подумать! - настоящий демон в хранителях рода. Именно у тебя, главы рода Принцев… - Малфой обошел Северуса сзади и шепнул в другое ухо - Северус невольно повернул голову. - Но ты в рабстве.
Люциус внезапно резко притянул Северуса к себе и сжал руками его плечи, шепча:
- Осознай свою свободу, Северус…
Одна рука переместилась на грудь, ниже; на другую Люциус болезненно намотал смоляной хвост - и Северус ничего не смог сделать. Люциус был слишком притягательным. Он был почти божеством, персональным маленьким божком, совершенством. Люциус был труслив, но когда он не боялся, ему хотелось покориться. Он был создан для того, чтобы властвовать, великолепный, царственный…
Его зубы впились в шею Северуса - божественно…
Нельзя.
Северус усилием воли обернулся и окинул Малфоя ироничным взглядом:
- Не боишься отравиться? Яды, как ты знаешь, не пахнут.
С непонятным выражением лица улыбнувшись, Люциус грациозно опустился перед Северусом на колени и с еле слышным стоном потерся щекой о его живот.
От одного этого можно было сойти с ума. Но Люциус переместил свои изящные ладони на бедра Северуса и прижался лицом к его паху.
Это было не просто возбуждающе, это было возбуждающе мгновенно и судорожно; Северус вцепился руками в изумительные светлые волосы и… черт… с усилием оттолкнул Люциуса от себя, беззвучно кляня все на свете. Если сейчас позволить этому случиться, то Люциус снова одержит победу. Стоя на коленях и склонив голову - победит.
И, главное, можно будет вообще не возвращаться к Гарри. Тот, возможно, и простит измену, но Северус - никогда.
До боли закусив губу, Северус метнулся к камину.
* * *
Оказавшись в привычной столовой, Северус позволил себе выпустить пар. Кулак влетел в стену со всей дури, и его пришлось залечить заклинанием. Малфой умудрился сделать все то, что выводило Северуса из надежного душевного равновесия. Люциус со своим наследственным умением замечать слабости озвучил и высмеял тщательно скрываемые Северусом страхи, и теперь он был рассержен и растерян. С одной стороны, Малфой посмел влезть в его душу! Такое поведение Северус прощал только двум людям в его жизни: Лили и Дамблдору. Сейчас появился третий… И, с другой-то стороны, прозвучавшие из уст Люциуса, эти опасения показались беспочвенными и надуманными.
А то, что Люциус попытался сотворить потом… Северус не собирался себе врать. Люциус влек его. Иногда с меньшей силой, а иногда Северус не мог найти себе места. Только в краткие периоды, когда Малфой проявлял трусость или поступал неоправданно подло или жестоко, Северус прятался за чувством отвращения. В остальное время Люциус все еще был божком - но карающим. Карающим своей притягательностью, которой Северус никогда бы не разрешил себе отдаться. Невозможность получить желаемое распаляла Северуса еще больше, и он каждый день вспоминал Лили. И тогда вина и омерзение от собственного предательства заглушали бесплодную страсть, и Северус подозревал себя в новом предательстве - предательстве светлой памяти, которую нельзя было осквернять низменным влечением, тем более - к кому-то другому.
Но сегодня Люциус был так доступен!..