Животных, как ни странно, ежедневно необходимо кормить и каждый день за ними надо убирать навоз, дабы не получить в итоге авгиевы конюшни.
Животные болеют – их надо лечить.
Они рожают – надо принимать роды.
Они боятся сезона проливных дождей или (того хуже!) испепеляющей засухи – необходимо уберечь их от этих стихий…
А ещё надо постоянно и с любовью ухаживать за землей – пахать, сеять, истреблять сорняки, собирать урожай, косить сено…
Чтобы на будущий год вновь пахать, сеять, ну и так далее – по кругу!
Жизнь человека на ранчо осмысленна только в гармоничном союзе с Природой.
Вековые уклады вбиты, как надежные сваи – это и есть те самые фундаментальные ценности, которые нужно бережно охранять и блюсти.
Пренебрегать этими Великими Законами Природы может только мазохист-самоубийца…
Как бы там ни было, но я овладел тяжёлым ковбойским ремеслом так быстро, что уже через полгода Маккарти ворчал на кого угодно, только не на меня.
Он полюбил меня, как сына, и я, никогда не знавший своего родного отца, отвечал старику Уильяму сыновней любовью.
* * *
Уильям Маккарти, немногословный и во всём конкретный, смуглолицый высокий крепкий мужчина 60-ти с лишним лет, в работе мог дать фору кому угодно.
За глаза все звали его «стариком», но силой и выносливостью Уильяма восхищались даже самые амбициозные ковбои!..
На своём огромном ранчо он знал каждую травинку, каждый камень.
По силе и направлению утреннего ветра, пению и полету птиц Маккарти умел точно предсказывать погоду, как минимум на три дня, и насколько я помню, он ни разу не ошибся в прогнозе.
Вспаханную землю он сначала бережно разминал в своей грубой руке, долго рассматривал, принюхивался, а потом пробовал на вкус. (Так смакуют свежеиспечённый хлеб – блаженно причмокивая!)
И уже после всех этих мистических манипуляций и «трапезы», старик объявлял – какие конкретно удобрения потребуются для этого урожая…
Словосочетание «Fuck you» заменяло старику всё! – и радость, и горе, и ненависть, и удивление!
По своему мировоззрению Уильям был закостенелым ретроградом.
Всё новое его невероятно раздражало, злило и даже бесило: газет и книг он не читал, а телефон, радио и телевизор называл «дьявольскими аппаратами». По большому счёту, все социальные и политические интересы старика Маккарти ограничивались только лишь рыночными ценами на фураж, молоко и мясо.
Кстати, о политике он говорил своим работникам так:
– При любой власти люди всегда будут есть хлеб с мясом и запивать это молоком. Так что, Fuck you, господа ленивые избиратели! Отрывайте от шезлонгов свои толстые задницы – сегодня я ваш Президент!
Наш «Президент» редко с кем-нибудь общался, и никто никогда не видел даже тени улыбки на его постоянно хмуром лице.
Своим дочерям и работникам, во главе со мною, он с вечера отдавал приказания, а на следующий день проверял – всё ли выполнено.
Если что-то было не так (а, по его мнению, такое случалось ежедневно!) Маккарти голосил на всю округу, как тысяча иерихонских труб, и грозился стереть в муку бездельника. Впрочем, не было случая, чтобы он кого-нибудь ударил.
Старик Уильям не был воинственным мизантропом, но иногда мне казалось, что он не любит людей настолько, что презирает даже самого себя, за то, что Бог (по явной оплошности!) создал его в человеческом образе.
Зато с лошадьми, коровами и быками Уильям Маккарти подолгу с удовольствием о чём-то шептался. Они ему что-то отвечали, а Уильям гладил их, заглядывая им в глаза, и улыбался.
Бывали моменты, когда он даже горячо спорил со своими животными, но всё-таки чаще соглашался с их мнением по тому или иному поводу.
Когда старик неохотно возвращался к людям – он заметно мрачнел, всем своим брезгливым видом показывая: «О чём с вами-то можно поговорить?»
Не без гордости замечу, что я был единственным исключением – со мною Маккарти изредка откровенничал на различные темы, отвлечённые от ковбойского быта, но при этом старик ежеминутно озирался по сторонам, как заговорщик. А вдруг кто-нибудь увидит и услышит, что он умеет общаться с людьми не только о своих животных и урожае! – для него это было чуть ли ни позором!
Но постепенно наше общение вошло для Уильяма в привычку, и он уже не озирался по сторонам и не стыдился этого – разговаривал со мною хоть и не часто, но легко, без заговорщицкого полушёпота.
Сварливому старику не нравилось только то, что я, даже валясь с ног от усталости, не забываю о своем самообразовании.
Действительно, за эти годы почти все свои деньги я тратил на художественные книги, документальную литературу, учебники и энциклопедии.