— А я… а мне сказали… я и положила шесть ложечек. И в холодильник поставила, — под всеобщее ржание, с ненавистью глядя на упавшего под стол Чегевару, мямлила лейтенант Светлана Ивановна Лядова.
— Вот, стажёр, с какими идиотами вам придётся набираться опыта, — мудро констатировал я, вернув ей свою кружку с ледяной бурдой. — А для общего развития: две ложечки кофе на полкружки кипятка без признаков сахара. Дальше поехали.
— Два свидетеля допрошены под протокол. Первый увидел и закричал, второй услышал крик и позвонил в дежурную часть, в скорую и МЧС, — начал рассказывать старший лейтенант Дроздов.
— А в МЧС зачем? — на всякий случай спросил Чегевара.
— А на всякий случай, — невозмутимо отозвался Дрозд, три часа назад сам задававший подобный вопрос.
— Были в адресе, разговаривали с мамой потерпевшего. Мама сказала, что у Серёженьки уникальные пальчики, что Серёженька очень востребованный массажист и хорошо зарабатывает, — продолжил доклад уже Алик.
— Ага. Это она сказала после того, как ты вылупил зенки на обстановку в квартире, — дополнил друга Дрозд.
— Ну, так, как в музей попали. Ни хрена… пардон, мадам, массажисты зарабатывают своими щупальцами! — возмущённо заметил Алик.
— Мадемуазель. — чуть слышно прозвучало из-за стопки папок.
— Видно, профессионально работает этот катала. Ну не везунчик же он хронический, — вставил фразу Дрозд.
В дверь постучали. Из наших общих знакомых по Отделу внутренних дел таким воспитанным, таким интеллигентно вежливым мог быть только один человек.
— Заходи, Володя, открыто! — крикнул я, приглашая следователя Корнева на нашу общую дискуссию.
— Ни хрена себе! — сразу решил выдать эмоцию на-гора от увиденной перестановки в нашем кабинете Руфатыч. — по фэншую?
— По нему. Рассказывай, старина, время уже. — занервничал Дрозд.
— Давай, Руфатыч, видишь, как человек ножками сучит. Личная жизнь в цейтноте, — поторопил следователя Алик.
— Расколол я его… обосрался наш терпила! — громогласно-жизнерадостным голосом объявил наш воспитанный, интеллигентный следователь Корнев.
— Руфатыч! Застрелитесь! С нами… мадемуазель! — показывая на заваленный бумагами стол, пафосно объявил Алик.
— Здрасьте. — чуть приподнявшись, кивнула «конским хвостом» лейтенант Лядова.
— Ох, ты, ё-маё… извините, барышня, за каламбур-с, — поклонился ей следователь. — Так вот! На понт я его взял, Андрюша! Спрашиваю, мол, где, чего, кого подозреваете, что видели? А он мне блеет, мол, ничего, никого и ваще. — блатным тоном начал объяснять следак.
— Конкретней, Володь, — попросил я, понимая, что присутствие дамы только ещё больше распаляет нашего «пинкертона».
— Ну, я ж по порядку. Так вот я ему так небрежно, мол, есть сведения, что это заказуха чистой воды. Конкретно вас порешить хотели. Смотрю: побледнел наш терпила, пузыри начал пускать. Лежит, глазками хлопает, маску кислородную жуёт…
— Володь.
— Короче! С игры возвращался наш господин Сажин Сергей Трофимович. И не пустой. В выигрыше был. Хороший кабанчик был на кармане. Говорит, что никогда барсеток, чемоданов, портфелей не носит. У него пиджак специальный с глубокими внутренними карманами на молниях и липучках. Бросаешь рублик в карманчик, а он как будто в бездну проваливается. А тут всё нашли и вытащили. Но уже с обездвиженного тела.
— Не томи уже. Сколько взяли? — поинтересовался Алик.
— Да не так, чтобы уж. В «мёртвых американских президентах» двенадцать тысяч семьсот, в европейских деньгах — десять с половиной тысяч, ну и в российских деньжищах мильон двести семьдесят пять тысяч девятьсот пятьдесят рубликов, — заглянув в записную книжку, торжественно зачитал Корнев.
— Ни… ёб… во бл… — пронёсся громкий шёпот, от которого шевелились волосы.
— Господа офицеры! — напомнил о присутствии слабого пола Алик.
— Но и это не всё, господа обладатели пытливых умов, мои любознательные коллеги. Для того чтобы поднять на должный уровень свой внешний статус, господин Сажин надел на свои толстые пальцы две «гайки» с брюликами общей стоимостью шестьсот пятьдесят тысяч рублей, цепочку золотую весом сорок граммов неустановленной стоимости, а также дорогие часы швейцарского бренда «Tisson». Причём клиент просил непременно найти часы, так как они «счастливые». Три раза он ставил их на кон, когда заканчивались деньги, и три раза выигрывал. Часы, с его слов, недорогие. Всего двести двадцать тысяч по сегодняшнему прайсу. На этом арифметика закончилась, — закрывая записную книжку, поведал Корнев. — Подозреваемых у него нет, но обещал подумать. Разлучил нас врач и просил завтра прийти после одиннадцати, а сегодня перестать морочить ему и пациенту яй… простите, голову.