— Фрикадельки? — догадался я.
— Нет.
— Тефтельки? — понимая, что мои кулинарные познания истощаются, пытался угадать я.
— Это котлетки такие, — пояснила мне новоиспечённая хозяйка, — только не жареные, а на пару. У Женьки с желудком небольшие проблемы, поэтому и.
— Отлично! Диета ещё никому не мешала, — кивнул головой я, посолив и поперчив произведение кулинарного искусства.
— Тебе вкусно было, Андрюша? — забравшись после ужина ко мне на коленки, спросила сонная Женька.
— Очень, — честно ответил я, наблюдая, как её мамаша, стоя к нам спиной в коротеньком халатике, в огромных синих резиновых перчатках энергично гремит посудой в мойке. Ничего так (это не о посуде).
— Теперь всегда так будет, — зевнув, сказал ребёнок и положил свою кудрявую головку мне на плечо.
— О, да ты совсем варёная. Ксюша, я отнесу Жеку на кровать, — предупредил я мамашу.
— Ага… переодевать не нужно, она уже в пижамке. Справа положи. — ответила Ксения.
Нет, я не пропустил мимо ушей Женькино сонное «теперь всегда так будет». Впрочем, меня это не насторожило, не поставило в тупик и не рассмешило. Тут как раз мне всё было ясно и понятно. Ребёнку надоело странствовать по чужим углам, перемещаться не в своём пространстве. Ей хочется своего, постоянного и любимого. Дети — эгоисты. Моя мама, мой папа, мой дом, мои комната и кровать, мои игрушки. И когда из этой цепочки выпадает одно звено, детский мир рушится. И, если взрослые этого не понимают, ребёнок начинает пытаться восстановить этот нужный ему мир сам. А для начала он (ребёнок) его придумывает.
Поймал себя на мысли, что мне нравится смотреть, как гостья из Ярославля суетится возле мойки, хлопает дверкой холодильника, позвякивает посудой, аккуратно расставляя её в сушилке. Как «подпрыгивает» и красиво облегает её тело домашний халатик, когда она нагибается или становится на цыпочки, реалистично демонстрируя причину, из-за которой китайцы изобрели шёлк. Невольно попытался вспомнить, смотрел ли я, как моет посуду моя первая? Нет, не помню… Может быть, Ирине не хватало «крылышек ангела» под тонким халатиком? Моя квартирантка в очередной раз открыла холодильник и достала бутылочку пива. Потом, встав на цыпочки, безошибочно открыла именно ту дверцу шкафчика, за которой стоял пивной бокал. Поставив его передо мной, она открыла запотевшую бутылку и очень правильно налила в бокал пиво. «Пока без замечаний», — улыбнувшись, подумал я, внимательно наблюдая за Ксюшей.
— А ты? — спросил я, пододвигая чайную кружку.
— Я не хочу. У меня завтра первая тренировка, нужно быть в форме, — пояснила присутствие одного бокала Ксения.
— Ну и… слушаю, — честное слово, не хотел, но получилось как начало допроса.
— Ну, что? Приезжаем, а Лильки нет. По поводу нас она, конечно, администратора предупредила, но ни аванса не оставила, ни по поводу жилья не распорядилась. Красотка, оказывается, в Питер на выходные с другом укатила, а потом решила и понедельник прихватить. Видно, понравилось. Позвонила ей, поболтали. Сам понимаешь, ссориться с ней мне не с руки. Вот и решили… по старой памяти, — объяснила Ксюша своё возвращение на мою жилплощадь.
— Нормально. А как в квартиру попали? — помня, что просил захлопнуть дверь, спросил я.
— А… Так, Андрей, у тебя же второй комплект на гвоздике. Мы, когда уходили… я смотрю: ключи. Попробовала, — они. Ты не думай, я их на место повесила. И завтра мы первые уйдём. Или ты думаешь, что я дубликат сделала? — с обидой в голосе спросила Ксения.
— Серьёзно? — давая понять, что ни фига не верю в эти случайности, спросил я, облизывая пивную пену с губ.
— Ну знала я, знала, что Лильки не будет. И ключ на гвоздике ещё вчера увидела. Преступление, да? Мешаем тебе? Скажи, и мы уйдём, — громким шёпотом заявила интриганка в шёлковом халатике и, встряхнув кудряшками, вскочила с кухонного стула.
Ну, вскочила и вскочила. Я продолжал молча наслаждаться холодным пивом под возбуждённый бред Андрея Малахова в телевизоре. А по другую сторону кухонного стола стояла Ксения, гордо скрестив руки на груди, глядя в окно на переливающиеся вдалеке огни Останкинской башни.
— Нужно было рыбной нарезки купить у басмача Рустама. Да, Боцман? — сказал я, обращаясь к своему коту, на всякий случай сидящему у моих ног.
Не дождавшись от меня слов типа: «вон из моего дома… покиньте помещение… освободите мою жилплощадь.», Ксения опять присела на стул и, тяжело вздохнув, тихо сказала: