Марчелло попытался оттолкнуть мои руки: "Все в порядке, Амалия", - слабо сказал он: "Отпусти меня. Мне надоело быть игрушкой Рувена".
"Я все еще могу исцелить тебя", - настаивала я, сердито смахивая слезы: "Как-нибудь. Мы снова сделаем тебя человеком, вот увидишь".
"Он так много забрал". Боль исказила лицо Марчелло; его чешуя сморщилась, как кожа ящерицы: "И он наполнил меня жаждой крови и жестокостью. Но он не смог заставить меня перестать любить тебя".
Я взяла его за руку, когти и все остальное: "Я тоже тебя люблю", - наконец отчаянно произнесла я. Милость милосердия, что за дура я была, все время ждала, что кто-то из нас умрет? "Ты слышишь меня? Я люблю тебя".
Он кивнул, сумев изобразить едва заметный, тончайший отголосок своей тоскливой улыбки. А потом его глаза закрылись.
"Не смей умирать", - прошептала я, сжимая его руку в своей: "Не смей, Марчелло".
Но его сердце все еще билось. Я чувствовал, как оно пульсирует в такт с сердцем Рувена. Тонкая струйка жизненной силы струилась сквозь него: ее было недостаточно, чтобы закрыть рану, но достаточно, чтобы остановить кровотечение и поддержать жизнь.
Рувен еще не закончил ни с одним из нас.
Ярость разгоралась во мне с такой силой, что я чувствовала, как ее жар обжигает мою кожу. Но нет. Это был не просто гнев: ярость не была направлена только на меня. Не было и сурового синего взгляда и густой дымки.
Я подняла голову и увидела, что на меня надвигается стена шквального огня. В самом центре огня стояла Заира, раскинув руки в стороны. Весь копер был в огне, бледное пламя взвивалось ввысь с голодной экзальтацией, за исключением верхушки, где я стояла на коленях с Марчелло. Голубой огонь пробирался по камням на ширину пальца, плавя под собой камень.
"Заира", - позвал я: "Ты можешь остановиться. Их больше нет. Ты сожгла их всех".
Она не подавала никаких признаков того, что слышала меня. Безумие пламени захватило ее, и она потерялась в нем.
Я зажмурила глаза от жара, от вида бледного лица и окровавленного тела Марчелло, от осознания того, что Кат' борется за жизнь, застряв на глубине сотен футов подо льдом в своем самом страшном кошмаре. Как, черт возьми, все могло пойти не так? Мы должны были спасать Империю.
Я все еще должна была спасти Империю. Каким-то образом. Что бы ни случилось со мной, что бы ни случилось с моими друзьями, это был мой долг. Возможно, было бы заманчиво позволить пламени Заиры бушевать без остановки, позволить ему захлестнуть меня и освободить от ответственности за все, что я совершила, но такой возможности у меня не было.
Я открыл глаза и вздохнула: " Revincio", - сказала я.
Ничего не произошло.
Балеарский огонь все еще бушевал по всей косе, растекался по поверхности озера, жадно облизывая облака над головой. Лед отступал перед ним, прозрачное пространство быстро расширялось, и в черной воде появлялось рассеянное отражение светящейся голубой ряби.
Я прочистила горло от дыма, слез и страха: " Revincio", - повторила я как можно четче.
Шквал огня приближался, сжигая траву и обугливая деревья до пепла, испепеляя камень под ними. Я оттащила Марчелло на несколько метров назад, вниз по склону к кромке воды, но мы были уже почти за пределами суши. Может быть, я и неплохой пловец, но не настолько, чтобы удержать на плаву в ледяной воде человека без сознания, а пылающее озеро было достаточным доказательством того, что вода - не защита, если бы оно мне понадобилось.
""Ревинчио", - закричала я, теперь уже в панике: "Ревинчио, ревинчио, ревинчио!"
Заира стояла в великолепной огненной мантии, склонив голову к небу. На одном запястье светилась Джесс - но форма была неправильной, размытой и неровной.
Она таяла. Истрелла предупреждала, что после апокалиптического пожара, который она устроила в Арденсе, он может еще больше пострадать, а теперь он и вовсе растаял. Боже милостивый.
Я наблюдала, как он соскользнул с ее запястья в струйке расплавленного золота.
Вокруг нее плясало и извивалось голубое пламя, поглощая все, кроме самой Заиры, упивающейся абсолютным разрушением. От мертвой армии Рувена остался лишь пепел. Нет ничего, что мы не могли бы сделать прекрасным, - говорило пламя. Нет ничего такого темного, что мы не могли бы превратить в свет.
Милость хранит нас всех". Без Джесса пламя могло бы бушевать до самых дальних пределов Казерата, сжигая все на своем пути. Возможно, именно в этом и заключался замысел; это было единственное, что могло уничтожить Рувена.
Но я обещала, что всегда буду возвращаться.
Я потянулась к своему ранцу. Дрожащими пальцами я провела по пуговице Марчелло, прежде чем нащупала холодное, сложное переплетение проволоки, которую они искали. Джесс.
Я поднялась, сжимая джесс в руке, и повернулась лицом к пламени.
Заира медленно кружилась в нем, ее обнаженные запястья были изящно раздвинуты, волосы пылали. Пламя трепетало на ее руках, как на крыльях. Она танцевала, ликуя, упиваясь разрушением с чистым голодом самого пламени.
Она была свободна.
Джесс, болтавшаяся у меня в руке, вдруг показалась мне тяжелым, как железная цепь.
Когда-то я надела его на нее, чтобы уберечь Раверру от огня. Я не могла надеть его на нее снова. Даже ради спасения своей жизни.
Я стиснула зубы и набросила джесс на свое запястье, проталкивая его вверх по руке, чтобы убрать с дороги. Он был мне не нужен. Я взяла блестящую вещицу из хижины женщины-паука и прижала ее к сердцу: Как бы далеко она ни зашла, Заира могла погасить свое пламя в одиночку.
Я старалась не думать о том, как это произошло, когда она убила самых дорогих ей людей.
"Заира!" позвал я: "Заира, послушай меня! Твой огонь распространяется слишком далеко!"
Она медленно повернулась ко мне лицом. Ее глаза были наполнены голубым огнем. Он вырывался из каждого сантиметра ее кожи: дикая, яростная магия ее собственной души, вырвавшаяся на свободу, выпрыгнувшая на свет с радостью и тоской.
"Я знаю, что ты не хочешь меня убивать", - умоляла я: "Заира, ты мой друг. На самом деле, ты мой лучший друг. Мы через многое прошли вместе".
Шквал огня продолжал ползти ко мне. Даже с учетом дополнительного расстояния, которое я увеличила, до него оставалось менее десяти футов. Холодная вода озера омывала руку Марчелло; бежать мне было некуда. Если я не смогу связаться с Заирой, мы с Марчелло умрем, и никакое исцеление Рувена не сможет восстановить наш рассыпавшийся прах.
Я собралась с силами и шагнула вперед. Жар, исходящий от пламени, высасывал всю влагу из моей кожи, оставляя глаза сухими и сырыми. Огонь выжег в моем зрении смещающиеся узоры, и каждый раз, когда я моргала, за веками плясали оранжевые языки пламени, противоположные тем, что бушевали передо мной.
"Я доверяю тебе, Заира", - тихо сказала я: "И если твой огонь - это часть тебя, то я доверяю и этому". Я старалась не закашляться от дыма; огонь был уже так близко, что голая кожа на моем лице напряглась. Заира подошла ближе, оставляя за собой шлейф клубящегося пламени, и ее выражение лица стало далекой маской в кружащихся огненных завесах.
"Я вверяю свою жизнь в твои руки", - вздохнула я: " Моя подруга".
Я протянула руку - пустую, предлагающую. Боль пронзила кончики пальцев.
Я закрыла глаза и стала ждать, не умру ли я.
Глава Сорок Третья
Теплая рука скользнула в мою. Тонкие, уверенные пальцы прижали мою ладонь к своей.
Боли не было.
Я открыла глаза и встретилась взглядом с глазами Заиры. Они были черными и ясными, огонь все еще поднимался в них.