Я не знала, была ли я заложницей или все остальные на балу. Но в любом случае, клянусь милостями, я выясню у него все, что смогу, пока он готов говорить. Если Игнацио заставил его поделиться своими планами, то, возможно, и я смогу.
Я старалась не думать о том, чем это закончилось для Игнацио.
Мы вышли в ночь. Прохладный воздух обдавал меня, как при погружении в воду. Рувен сразу же начал спускаться по ступенькам, пробираясь мимо декоративных деревьев и шпалер, в извилистую череду укромных уголков и обсаженных кустарником комнат, составлявших хитроумный сад леди Гортензии. Я мельком увидела одну или две пары, которые явно пришли в сад уединиться, страсть или пьянство приучили их к холоду; когда я догнала Рувена, мы выглядели как обычная пара, если не считать двух спутников в черных плащах, которые шли за нами, и от их присутствия у меня зачесалось в затылке.
Я остановилась, прежде чем Рувен успел увести нас слишком далеко от пылающей стены из стекла и света: "Здесь достаточно уединенно", - заявила я.
Он огляделся и жестом указал на каменную скамью в тихом уголке, окруженном сдвоенными рядами узких кипарисов. Она стояла на виду у окон, но деревья отделяли ее от остального сада и создавали ощущение уединенности.
"Что вы думаете?" - спросил он с таким восторгом, словно сам спроектировал этот сад: "Идеально, не правда ли?"
Я прошла к скамейке и уселась на нее, расправив юбки, чтобы занять все пространство. От камня по ногам сразу же просочился ледяной холод, и я пожалела о своем выборе, но теперь мне предстояло смириться с этим.
"Тогда поговорим, - коротко сказала я. Горло все еще болело, и я не могла говорить громче шепота, что не способствовало улучшению моего настроения.
"Боже, Боже, как прямолинейно! Хорошо, леди Амалия, к делу". Сесть ему было некуда, поэтому Рувен встал прямо перед моей скамьей, скрестив руки: "Я здесь, чтобы предложить вам союз".
"Союз." Я подняла бровь: "Простите меня, лорд Рувен, но это странное предложение, исходящее от того, кто объявил нам войну".
"Вы неправильно меня поняли, леди Амалия. Мое предложение адресовано не Серенской Империи, хотя, конечно, оно может означать мир между нашими владениями. Я хочу заключить с вами союз".
При свете фонаря я не могла рассмотреть его лицо: "Мне неясно, что вы надеетесь получить от такого союза", - осторожно сказала я.
"Это просто", - сказал Рувен: "Я хочу, миледи, выжить".
"И вы думаете, что я могу вам в этом помочь?" Я не стала упоминать о том, что у меня были все основания желать обратного. Чем дольше я буду его уговаривать, тем больше он откроет.
"Вы поставили меня в затруднительное положение, леди Амалия". В его голосе прозвучала резкость: "Когда-то я надеялся создать в Васкандаре союз, достаточно сильный, чтобы похоронить вашу империю, как лавину. Но после вашего вмешательства на Конклаве мои коллеги среди Повелителей Ведьм, привязанные к традициям, отвергли мои новаторские методы, а некоторые из них, похоже, вбили себе в голову, что я слишком опасен для жизни". Он коротко рассмеялся, но юмора в этом не было: "Теперь мне нужно приобрести достаточно власти, чтобы они не осмелились бросить мне вызов, причем быстро. Для Повелителя ведьм власть - это земля и жизни на ней".
"Значит, вы стремитесь захватить территорию у Империи". Я покачала головой: "Трудно понять, как вы могли ожидать, что я буду помогать вам в осуществлении таких планов".
"Но, видите ли, земля не обязательно должна исходить от Империи". Рувен раскинул руки, и рассеянный свет праздничных фонарей заиграл в серебре его маски и кристаллах на плаще: "У вас есть враги в Васкандаре, не так ли? Леди Медведица, Повелитель Змей, дочь Леди Терновника..."
"Ваши союзники", - заметила я.
"Вряд ли". Рувен пренебрежительно махнул рукой. Два его Демона Смерти вырисовывались за его спиной, безмолвные, как тени: "Я ничего им не должен. Их земли, как и ваши, будут питать мою силу. Единственная причина, по которой я обратился против вашей Империи, заключается в том, что владения моих колдунов уже заняты, обагрены кровью и скованы камнем, а потому их слишком трудно завоевать".
"И вы думаете, что союз с Империей Сирен позволит вам победить своих колдунов?" Я сохраняла нейтральный тон, как будто это было вполне разумное предложение.
"Нет." Рувен подошел ближе; сила его присутствия давила на меня, как тошнотворные миазмы: "Я думаю, вы поможете мне выкрасть их владения из-под носа, и при этом мне не придется вести ни одной битвы".
Холод зимнего воздуха пробрал меня до костей: "Потому что я принадлежу к роду Леди Орлов". Воды Васкандара прочертили ее магический след по всей земле, просачиваясь вверх по течению из великого озера в сердце ее владений: "Но ее притязания на владения других Повелителей ведьм через реки пассивны. Второстепенно. Она не может превозмочь притязания правящего Повелителя ведьм. Разве?"
"О, она достаточно легко отняла у меня мою половину горы Вайткроун". В голосе Рувена прозвучали горькие нотки: "Это была и ваша заслуга, если вы помните. Если у двух вивомантов есть обоснованные кровные притязания на одну и ту же землю, и оба решают оспорить их, то побеждает тот, кто сильнее".
"Но я не вивомант", - заметила я: "И у вас нет никаких кровных притязаний".
"Вы - дама ученая и дальновидная. Конечно, вы понимаете, как это можно сделать".
Рувен протянул руку к одному из кипарисов, стоящих по бокам от моей скамьи; по щелчку его пальцев половина ветвей склонилась перед ним, расщепляясь и извиваясь, как ползучие змеи, образуя для него сиденье, более близкое к моему, чем мне хотелось бы. Он уселся на него, наклонившись ко мне, и корона его маски образовала на фоне света из окон бального зала узор, похожий на кости.
" Ваша кровь - ключ к разгадке всех владений Васкандара", - прошептал он, в его голосе дрожало волнение: " Вы читали те же тексты, что и я. Вы видели пограничные камни, камни Перемирия, даже круги, которые я вырезал в вулкане. Когда вы соединяете узоры искусности с силой Повелителя ведьм, вы можете вписать в землю новые законы так, как вы никогда не смогли бы сделать это с помощью одной лишь вивомантии".
"Да, я видела такое", - осторожно призналась я.
Он широко взмахнул рукой: " Вы можете помочь мне разработать чары, чтобы нанести свой отпечаток на владения моих соперников и вырвать у них из-под носа их земли и жизни. Создать новые границы, которые перекроют их границы и поглотят их владения по кусочку за раз. Я - Колдун; я могу слить вашу кровь со своей, чтобы пометить круги, напитать реки, обагрить камни кровью. Ваши притязания и моя сила, слитые воедино. Вы - единственный человек во всей Эрувии, у которого есть и знания, и кровь, чтобы сделать это".
От того, что Рувен с такой жадностью говорил о моей крови, у меня затрепетали нервы. Я отодвинулась на несколько дюймов от него на своей скамье: "Я понимаю, как это может сработать".
"Конечно, понимаете. Вы ученый. Именно поэтому я восхищаюсь и, да, жажду вас, леди Амалия". Рувен протянул мне руку, глаза его блестели за маской: "Если вы поможете мне захватить власть, которая мне нужна, у моих соседей, мне не нужна будет ваша Империя. Я смогу переключить свое внимание с Раверры на наших общих врагов".
Должно быть, он принимает меня за дурочку, если думает, что я в это верю. Безмятежная Империя могла дать ему гораздо больше, чем землю; с ее Соколами и флотом, с ее искусниками и магами, с ее курьерскими лампами, богатством и эффективностью логистики, она превосходила его во многих областях, в которых Васкандару недоставало. Рувен, в отличие от своих сверстников, мог утверждать власть своей магии как над людьми, так и над растениями и животными; если он претендовал на часть Империи, то мог претендовать и на все силы, которыми владели ее жители. Если бы Рувен действительно желал получить преимущество, которое не могли бы противопоставить соседи, Империя дала бы ему его сполна. А мое сотрудничество только облегчит ему задачу по приобщению к имперской власти.