"Ты борешься с ним, - заметил Джерит, глядя, как огненный листок извивается на пальцах Заиры в нестерпимом голоде.
"Может, лучше отпустить?" - огрызнулась Заира: "С зияющей черной дырой посередине Конюшня будет смотреться симпатичнее".
Заира не отрывала взгляда от струйки огня: несмотря на голодное клокотание в воздухе, она все еще не разрасталась и не увеличивалась. Меня согрел прилив гордости за то, что ей удалось сделать: с помощью балеарского огня легче сжечь здание, чем зажечь свечу. Но сверкающие глаза Джерита не отрывались от ее лица.
"Не надо бояться", - тихо сказал он.
Пламя в руке Заиры подскочило в два раза выше прежнего: "Я не боюсь".
"Ммм. Я вижу это". Джерит приподнял бледную бровь: "Не больше твоего большого пальца, помни".
"Ты специально отвлекаешь меня, крыса", - пожаловалась Заира. Но она стиснула зубы, и пламя снова уменьшилось. Несмотря на прохладный воздух, на висках выступили капельки пота.
"Пока ты боишься, ты никогда не сможешь по-настоящему контролировать пламя", - сказал Джерит.
"А я контролирую все прекрасно. Видишь?" Она неожиданно протянула к нему руку и усмехнулась, когда Джерит отпрыгнул назад. У меня перехватило дыхание, но тонкое голубое пламя плотно прижалось к кончикам ее пальцев.
Глаза Джерита сузились: "Балос".
"Не думаю, что это хорошая идея", - предупредил Балос, его глубокий голос звучал с сомнением.
"Балос."
"Хорошо." Балос покачал головой: "Exsolvo."
Я встревоженно посмотрела на Балоса. Он перехватил мой взгляд и пробормотал: "Будь готов".
Это было далеко не утешительно.
Заира настороженно смотрела на Джерита. Балеарский огонь все еще лизал кончики ее пальцев, жестокий и голодный, бесконечно проверяя цепь воли Заиры.
Джерит широко улыбнулся ей: "Твой контроль стал намного лучше, надо отдать тебе должное. Но ты никого не обманешь, Заира. Даже себя".
Волосы Заиры зашевелились от внезапного ветерка, который перекинул ее кудрявые локоны на лицо и задрал юбки на ее ногах. Стоя в нескольких футах от нее, я почти не почувствовал этого. Но горько-синее пламя в ее руке наклонилось к Джериту, и его верхушка жадно затрепетала на ветру.
"Что ты делаешь?" Заира отступила от него, свободной рукой откинув волосы с глаз. Ветер за ее спиной усилился, издавая низкий шипящий стон. Колючие светлые волосы Джерита склонились перед ней: "Ты что, идиот?"
"Иногда", - пробормотал Балос.
"Если не боишься, контролируй это". Голос Джерита стал твердым и ровным, как лезвие ножа. Он стоял непоколебимо, глядя, как ветер тянет к нему пламя Заиры, струясь жадными трепещущими пальцами, которые рыскали по воздуху, ища жизнь, чтобы поглотить ее.
"Ты безумен, как мешок с хорьками!"
"Не больше твоего большого пальца, Заира, - спокойно ответил Джерит.
Ее пламя раздулось в пламя длиной с мое предплечье и достигло всего лишь нескольких дюймов от узкой груди Джерита. Я беспокойно вздрогнула.
"Не запечатывай ее, леди Амалия, - рявкнул на меня Джерит: "Она должна сделать это сама".
"Чтоб ты сгнил со своей самодовольной жалкой рожей!" прорычала Заира и сжала руку в кулак.
Огонь сразу же погас. Воздух снова стал прохладным. Ветер Джерита закружился вокруг Заиры, запутав ее волосы, и с шумом осел на камни.
Плечи Заиры потяжелели, дыхание стало учащенным. Она бросила на Джерита взгляд, который заставил меня задуматься о том, что его куртка все-таки не начала дымиться.
Джерит издал слабый вздох облегчения или разочарования: "Почему ты тушишь огонь, а не управляешь им?"
"Пойди поцелуй таракана", - ответила Заира и пошла за флягой с водой.
Глава Третья
Марчелло двигался впереди нас с Заирой по окрашенным в сумерки извилистым улочкам Таллоуса, настороженно осматривая предвечернюю толпу на предмет опасности среди сутулых рабочих, устало бредущих домой, и матросов, весело направляющихся в таверны. Заира настояла на том, чтобы с нами не было других охранников, опасаясь, что вид большого количества солдат отвлечет кого-нибудь от разговора с ней, и Марчелло серьезно отнесся к своему долгу.
Этот район был слишком беден для фонарей. На осыпающихся фасадах сквозь штукатурку виднелись пятна кирпича, а у стен каналов валялся мусор. Невдалеке от нас по узкому мосту двигался фонарщик, освещая мир одним мерцающим огоньком. Из окна наверху доносился пьянящий аромат грибов, готовящихся в вине, и женское довольное мурлыканье. Пес Заиры Негодяй возбужденно обнюхивал нас, виляя хвостом от ярости узнавания запахов старого района.
Что касается самой Заиры, то, возможно, дело в том, как смешались на ее лице серая пелена сумерек и румяный свет фонарей, но на какое-то мимолетное мгновение она выглядела потерянной.
"Все по-прежнему, но все по-другому", - бормотала она, пока мы шли: "Меня не было полгода, а Пип Галло умер, "Сикс Джейс" закрыт, а лучший пекарь в городе женился и переехал в Палову".
"Возвращаться домой после отсутствия всегда странно", - сказала я, вспоминая свое собственное возвращение после года, проведенного в Арденсе.
Заира подняла бровь: "Кто говорил о доме? Пойдем. Впереди есть место, где всегда есть информация".
Мы перешли по мосту через извилистый канал, настолько извилистый, что я сомневалась, что солнце когда-либо достигало зеленой воды внизу. На дальнем берегу нам пришлось остановиться, пока старик пытался поправить перевернувшуюся ручную тележку, которая почти перегородила улицу; Марчелло поспешил ему помочь. Заира присела и почесала Негодяю задницу, но тот был слишком занят тем, что обнюхивал скомканный кусок испачканной маслом простыни, в которую, вероятно, когда-то была завернута рыба, чтобы обращать на это внимание. С крыши на ту же обертку смотрела ворона, и я с досадой подумал, не принадлежит ли она Катэ. Может быть, я и не доверяла ему дальше, чем могла бросить, но сейчас его сообразительность мне бы пригодилась.
"Я жила там несколько месяцев, - негромко сказала Заира, указывая подбородком на кривую улицу.
На мгновение я подумала, что она имеет в виду мясную лавку, но потом заметила, что за ней возвышается шпиль храма. Прищурившись, я разглядела на его вершине фигуру в зеленой форме: "Местный храм милосердия? Они тебя приютили?"
Заира кивнула, ее глаза потемнели и закрылись, когда она потрепала за уши Негодяя: "После смерти старухи. Они были достаточно милы, чтобы у тебя болели зубы, но они слишком часто встречались с моими глазами, так что мне пришлось уйти. Потом я стала экспертом по полам".
"Полы?" Жар залил мои щеки: "О! Ты имеешь в виду сон на них".
Взгляд, которым она посмотрела на меня, мог бы содрать краску со стены: "Нет, я имею в виду вылизывать их, как Негодяй вот здесь. Милости просим, дайте мне терпения, вы плотны, как годовалый крем".
"Извини." Я вспомнила клубок смятых одеял, который мы нашли в темном углу заброшенной прачечной, где жила Заира, когда я невольно помогла поймать ее для Соколов: "Значит, у тебя никогда не было дома".
"После смерти старухи - нет". Ее тон был ровным и жестким, не допускающим никакого сочувствия: "Когда приходится постоянно перемещаться, ты не привязываешься к месту. Или к вещам, или к людям. С Негодяем все было в порядке, потому что он мог идти со мной".
"Если мы сможем принять этот закон о реформе Сокола, ты сможешь жить где угодно", - мягко сказала я: "Неважно, заметит ли кто-нибудь твою метку мага. Наконец-то ты сможешь создать себе дом".
"С чего ты взяла, что он мне нужен?" Заира выпрямилась и потянулась: "Это Терика. Всегда говорит о том, что ей нужен домик в горах или в городе, и сколько кошек я ей позволю завести, и как я считаю, светильники или масляные лампы дают более комфортный свет, и что я думаю о весенней зелени в спальне. Этого достаточно, чтобы вызвать у человека рвоту".