"Боюсь, что уже слишком поздно", - сказала она, помешивая чай, с мертвенно-черными глазами. От каждого кругового движения ее ложки по тонкой фигуре Заиры пробегала дрожь.
Осколки цвета мерцали в поднимающемся из чашки паре, как осколки стекла. Я уловила запах дыма и треск пламени, как будто чай каким-то образом горел. Леди Пауков поднесла чашку к губам, полузакрыв глаза, и вдыхала аромат.
Она сделала глоток, и Заира замерла в моих объятиях.
"Убирайся из моей головы, ты, мешок с гноем, - прошипела она.
"Я только пощупала поверхность, дитя". Повелительница пауков слизала с губ капли чая: "Такой терпкий".
"Заира, - начала я, мой голос дрожал, - если ты не..."
Заира обернулась и посмотрела в мою сторону. Ее метка мага выделялась на фоне мутных и ничего не видящих глаз, черных как ночь.
"Когда это тебе было плевать на то, что я хочу?" - огрызнулась она: "Ты выросла, писая в золотой сортир, а я ела помои".
Я застыла, потрясенная, как будто она плеснула мне в лицо ледяной водой: "Мне не все равно. Ты же знаешь, что мне не все равно".
"Это просто ее маска". Леди Пауков рассмеялась, глубоко в горле: "Посмотрим, что под ней".
Она поставила чашку и снова потянулась к паутине. Второе кольцо было совсем иным, оно представляло собой переплетение блестящих шелковистых нитей, узоры на которых были замысловаты, как на проволоке художника. Повелительница пауков разрывала его нежными рывками, а Заира корчилась в муках от каждой порванной нити. Пауки на стенах сходились к оконному стеклу, сползались вокруг паутины, погружая комнату в полумрак. Хотелось только вытащить Заиру оттуда, высвободить ее силу и попросить сжечь дом дотла, чтобы от него не осталось ничего, кроме пепла.
Повелительница пауков взяла в руки кусок кружевной паутины, любуясь им на свету: "Внутри все гораздо сложнее, не правда ли?" Она рассмеялась и опустила его в чай. На этот раз Заира не издала ни звука, но прикусила губу до крови.
Теперь цвета, мерцающие в паре, были более насыщенными, более теплыми, как оттенки летнего солнца и зеленых полей. Мне показалось, что я слышу слабый смех; кажется, это была Терика. Чай пах шоколадом, корицей и... собакой? Я сморщила нос.
Леди Пауков сделала глоток. Заира покачнулась, ее глаза по-прежнему были устремлены вдаль, как будто она не видела комнаты вокруг нас, и зарылась лицом в руки.
"Я не могу этого сделать, Амалия", - прошептала она.
"Не надо. Пойдем", - горячо сказала я, готовая вскочить на ноги.
"Она меня не знает", - застонала Заира: "Ты видела, что я сделала. Я хуже демона. Я не могу просить Терику выйти за меня замуж".
Я колебалась. Повелительница пауков наблюдала за происходящим, ее обсидиановые глаза забавлялись. Ее ужасные питомцы кишели по стенам, заманивая нас в темную пещеру с множеством ног и глаз и тысячью видов тайных ядов. Но боль в голосе Заиры была слишком реальной, чтобы ее игнорировать.
Я наклонилась к ее уху: "Не стоит недооценивать Терику", - прошептала я: "Я думала, ты умнее. Конечно, она знает тебя".
"Я не должна была подпускать ее так близко". Голос Заиры упал так низко, что я почти не услышала его: "И ты тоже. Будьте вы обе прокляты. Слишком много можно потерять".
Я сжал ее руку: "Нравится тебе это или нет, но ты больше не одна. И ты не сможешь от нас избавиться, так что тебе это должно понравиться".
"Как мило", - вздохнула Повелительница Пауков: "Здесь есть над чем поработать, если кто-то захочет уничтожить тебя, дитя".
Я повернулась к ней, указывая пальцем, который дрожал от гнева: "Если ты осмелишься преследовать наших друзей, Повелительница ведьм, ты узнаешь, что мы можем их защитить. Если у тебя есть сомнения, посмотри, что лежит за пределами Арденса".
Повелительница Пауков осуждающе щелкнула языком: "Угрожать близким - это грубо. Я так не поступаю. Но мне приходилось иметь дело с теми, кто это делает".
Ее сверкающие черные глаза метнулись ко мне, пронзая холодом. Рувен. Я не была уверена, что могу быть так уверена, но она имела в виду Рувена. Она сбыла ему что-то, что могло навредить нам, и она предупреждала меня.
У меня не было времени анализировать, что она могла ему сказать. Пар, поднимающийся от чая, изменился; он мерцал жутким голубым светом костра и пах горящей плотью.
Леди Пауков удовлетворенно вздохнула: "А теперь мы увидим, что ты еще скрывала здесь, в своих темных уголках".
Несмотря на жуткую вонь, она взяла в рот кусок, смакуя его, как будто ничто не было так вкусно, как горелая человеческая плоть. Мой желудок перевернулся.
Заира напряглась, между ее зубов проскользнуло шипение, похожее на шипение загнанной в угол кошки.
A sound filled the cottage, like faint and distant screaming. A chill penetrated deep into my bones. I knew those screams. They kept me awake at night.
"Боже, Боже", - сказала Повелительница Пауков, закрыв глаза и вдыхая пар: "Ты убила много людей. Поглядим, так много! Старая женщина... Она была тебе дорога?"
Заира застонала, ее глаза были зажмурены, веки мерцали, как будто пытались открыться, но не могли.
"Она была ей как вторая мать, так что оставь это", - огрызнулась я.
"Ей следовало быть осторожнее с первой. Кто это теперь? Мальчик, который пытался тебя поцеловать - ну, он должен был попросить, ничего страшного. Старый пьяница, который напугал тебя, пока ты спала, и, Боже мой, какой набор мелких уличных хулиганов! Волчий лорд, конечно. Впечатляюще. И... самое впечатляющее! Целая армия". Она открыла глаза - черные, сверкающие щели: "Но это еще не все", - вздохнула она.
Слабые крики стихли. Вместе с паром поднялся новый звук: сладкий голос, поющий тихонько. Колыбельная.
Заира стала неподвижной, как смерть: "Нет", - прошептала она.
Повелительница Пауков сделала глоток, почти благоговейно: "И вниз, и вниз, во тьму". Ее голос стал убаюкивающим, гипнотическим, текущим, как древняя черная река, исчезающая в пещере. В комнате послышался шорох: пауки на стенах и украшавшие ее мантию, зашевелились в беспокойном возбуждении: "Что ты похоронила в такой глубокой могиле, леди Заира, под надгробным камнем с надписью о любви? Что это за ужас, который так сладко поет?"
"Нет", - повторила Заира, и это слово проскользнуло между стиснутыми зубами.
"Материнская колыбельная", - прошипела Повелительница Пауков, сузив глаза до сверкающих щелей: "Как она, должно быть, любила тебя, малышка, держала тебя на руках, пока ты кричала и плевалась на нее. Столько шума из-за того, что ты не захотела принять зелье, которое она достала в Храме Милосердия, чтобы вылечить твою оспу".
Я могла только с ужасом смотреть на мокрое от пота и боли лицо Заиры. Я знала, что будет дальше: "Не говори этого, - потребовала я, сжимая кулак на колене: "Она знает, что произошло. Не говори об этом".
"И поэтому ты ее убила?" Леди Паучиха искренне удивилась: "Только потому, что ты не приняла лекарство?"
Заира впилась пальцами в лицо. Встревоженная, я отдернула их, но она была сильна. Сухожилия на ее тонких запястьях выделялись, как железные тросы.
"Но они так красиво горели", - вздохнула Повелительница Пауков: "По крайней мере, это было хорошо сделано".
" Оставь ее в покое", - прорычала я. Мои щеки были мокрыми, а в груди клокотала беспомощная ярость: "Она этого не делала. Ее огонь вышел из-под контроля. Это не ее вина".
"Ммм..." Леди Пауков поджала губы, как торговец, не уверенный в качестве товара, который я продаю: "Так почему же все эти воспоминания были похоронены так глубоко, дитя? Почему ты заперла все убийства так, что не смогла бы их вспомнить, даже если бы попыталась?"
Заира так и осталась лежать, свернувшись в клубок, уткнувшись лицом в колени, и не отвечала. Гнев на эту женщину, которая получала такое удовольствие от ее мучений, захлестнул меня с новой силой, и я поднялась на ноги.