С любимой – каждый миг осознан, дарит неземное блаженство. Им невозможно насытиться.
⃰⃰ ⃰ ⃰
Солнышко осветило комнату, нежным лучом пощекотав влюбленных. И этого мимолетного прикосновения хватило, чтобы они проснулись и, еще не открывая глаз, потянулись друг к другу. Феликс приподнялся на локте, любуясь маленькой проказницей, которая старательно зажмуривала глаза, но подставляла для поцелуя румяную ото сна щечку. Легонько скользнув губами по бархатной коже, мужчина прильнул к губам любимой, свободной рукой поглаживая шею, плечико и намереваясь спуститься ниже, недвусмысленно напоминая о жаркой ночи.
Однако вместо того, чтобы отозваться на его ласки, Алена распахнула глаза. И в них вместо страсти плескался страх, отчаяние и какая-то боль.
Зажав ладошкой рот, она бросилась в ванную. Феликс тоже испуганно подскочил на кровати, прислушиваясь к звукам льющейся воды. Тревога липкими щупальцами сдавила сердце.
Подойдя к двери, он взволнованно спросил:
- Аленка, все в порядке? Тебе плохо? Что нужно сделать?
В ответ послышался слабый стон и еле слышный ответ:
- Я сейчас, уже все хорошо.
Но это « сейчас» затянулось чуть ли не на полчаса. Феликс не раз подходил к ванной, прислушиваясь – есть ли движение за звуками воды.
Алена вышла в полотенце, с мокрым ежиком на голове и страдальческим выражением на лице. Обессиленно она легла на кровать, трогательно уткнувшись в подмышку любимому. Ее сердечко никак не могло восстановить здоровый ритм и, как пойманная птичка, билось под ладонью Феликса.
В голове его пронеслось несчитанное количество мыслей, которые никак не могли сложиться в целостную картину. Постепенно этот бешеный калейдоскоп стал замедлять свое вращение и единственный оставшийся ответ заставил теперь уже его сердце мучительно забиться, пропуская удары.
Он сел на кровати и усадил Алену к себе на колени. Глядя в ее глаза, глухо спросил:
- Алена, ты беременна?!
На это девушка только и смогла, что тихо и неуверенно произнести:
- Да.
Во взгляде ее открыто читалось смятение, растерянность, любовь. И что особенно его поразило – ожидание ответа. Несомненно, тунисское заточение не прошло без последствий.
Чтобы Алена в его глазах не увидела боль, захлестнувшую его душу, Феликс крепко прижал ее к груди, давая себе время справиться с потрясением. Через несколько мгновений это уже снова был Ярцев, сильный и уверенный в себе.
Притворно сурово, следовательским голосом он спросил:
- И долго вы, барышня, собираетесь так сидеть?
Алена, побледнев, испуганно ответила:
- А что я должна делать?
- Первое, не отвечать вопросом на вопрос, когда старшие спрашивают, и второе – быстро приводить себя в порядок.
- Зачем? – девушка все больше и больше терялась.
- А вы, моя милая, в ЗАГС в полотенце пойдете? И кстати, вы, будущая мадам Ярцева, свадьбу хотите? Со всеми этими дурацкими шариками, голубями, посыпаниями лепестками и прочей лабудой? Или вам больше по душе тихая роспись, без свидетелей и завистников?
Судя по тому, как Феликс пренебрежительно отозвался о, в общем-то, милых свадебных ритуалах, каждый из которых можно заменить другим, он не хотел свадьбу в принципе. Не хотел видеть ее в белом платье, с цветами. Не хотел, чтобы все радовались, поздравляли. А самое главное – чтобы эти самые главные слова сказаны были в торжественной обстановке, чтобы запомнились. И как детям показывать семейный альбом, где нет свадьбы родителей?! Ведь неизбежно прозвучит вопрос – а вы женились?!
Все это не могло никак уложиться в голове. Да и сама нестандартная форма предложения руки и сердца лишь укрепила ростки сомнений относительно реакции Феликса на вынужденную женитьбу. «Он не хотел жениться!» - эта мысль обожгла душу, заставив почувствовать себя какой-то грязной вымогательницей, на которой женятся только из чувства долга и которая недостойна быть законной супругой.
Отдаваясь телом и душой, она всецело доверяла этому лучшему из мужчин, серьезному и правильному, взрослому и …единственному. Она была уверена, что они посланы Небесами друг другу. Любовь к нему вернула ей возможность ходить, не позволила сломаться в гареме. А что дала ему ее любовь? А нужна ли она ему? Может, его и устраивали редкие встречи, как в свое время с Жанной. А как же все невысказанные слова, которые готовы были сорваться с губ, но в последний миг застревали? Она же их чувствовала! Нельзя по-другому истолковать влюбленный взгляд, дрожание рук, те звезды в глазах, которые вспыхивали от их поцелуя.
Губы от обиды предательски задрожали, и не в силах больше сдерживать горечь, переполнявшую ее, Алена беззвучно заплакала. Так, как умела только она и только в минуты тяжелейших переживаний – из распахнутых глаз просто катились слезы.
Феликс, увидев, что Алена плачет, содрогнулся от жалости и стыда за свою суровость. Бедная девочка! Сколько же на ее долю выпало испытаний! И даже самое потрясающее чувство делает ее несчастной!
- Я люблю тебя, - поцеловав в мокрый, зареванный носик, сказал он. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю, - и он еще нежнее прижал к себе, целуя висок, ушко.
В его словах была искренность. «Любит, - облегченно вздохнула она. – Значит, мне суждено любить вот такого – неромантичного, сурового и желанного. Все остальное – неважно. Он такой, он честно предупреждал, что с ним непросто». Но другой ей ненужен.
И теперь она уже заплакала, как обычная женщина, с тяжкими всхлипываниями, вздохами. Воплощенная трогательность и беззащитность – оружие стопроцентного поражения даже самого черствого сердца. И Ярцев очередной раз почувствовал себя толстокожим бегемотом, приносящим любимой девушке страдания.
Немного успокоив Алену, Феликс понял, что он сам не менее остро нуждается в успокоении. И дать его под силу было только его старому другу, Рогозину.
- Алена, пару часов с ЗАГСом потерпим, у меня есть кое-какие дела, к обеду я буду, если ты не против моего присутствия.
«Ну, просто невозможный! Сказал, что в ЗАГС идем, а теперь спрашивает, можно ли приехать», - девушка снова огорчилась.
Глава Любить – значит верить
- Саня, можешь приехать? Срочно выпить нужно, - не сообщая темы под «выпить», пригласил друга Феликс к себе на квартиру.
Рогозин понимал, что не ради распития коньяка звонил Ярцев. Что-то случилось. В их многолетней дружбе было золотое правило – не задавать лишних вопросов. В начале знакомства Рогозину (а у него всегда намного больше имелось проблем) было неудобно дергать друга, поэтому он пытался пространно объяснять, что и как случилось. И Феликс дал четко понять, если другу нужна помощь, значит приезжать нужно по-любому, и оправдываться нечего.
Приехав к Ярцеву, Сан Саныч застал последнего в самых растрепанных чувствах.
- Мне нужно жениться, - мрачно проговорил Феликс.
- Что? – искренне удивился друг. – И ты с таким похоронным выражением лица об этом говоришь?! Какая муха тебя укусила? Ты же на Алену не надышишься и тут вдруг такой настрой! Ты не болен?! - изумление Рогозина не знало границ.
- Сань, уймись! Сейчас поймешь. Я люблю Алену. Она вся моя жизнь, моя Судьба. Я за нее умру, не задумываясь. Но она беременна.
Едва переварив предыдущую информацию, Рогозин явно не был готов к осмыслению этой. Последние слова друга настолько его ошарашили, что он несколько мгновений чувствовал себя как в Зазеркалье, в котором все становится с ног на голову и белое представляется черным, а черное белым. Он подозрительно посмотрел на Ярцева, туго соображая – кто из них двоих не в адеквате.
- Ты с ума сошел, что ли? Так ты тут всем коньяк разливать на радостях должен!