Когда я не гостила у Ники, я прекрасно проводила время с друзьями. Правда, серьезно я не встречалась ни с кем из ребят – в их компании я с удовольствием могла пропустить стаканчик-другой в баре или сходить потанцевать, но мне вовсе не хотелось сейчас завязывать долговременные отношения. Кроме того, чем лучше я узнавала Пола, тем отчетливее понимала, что общаться с ним намного легче и интереснее, чем с большинством моих знакомых парней. Но поскольку он по-прежнему продолжал встречаться с Джеммой, несмотря на постоянные перепалки, я могла позволить себе только мечтать, что, впрочем, совершенно ни к чему меня не обязывало.
Однажды, где-то в начале лета, мы сидели в саду за домом Ники в компании с ее мамой, смакуя замечательное прохладное вино. Неожиданно Ники сказала:
- Мам, расскажи Линдси, о чем ты недавно говорила нам.
Ее мама лишь замотала головой и рассмеялась, но Ники это не остановило. Она обернулась ко мне:
- Тебе ведь нравится Пол, не отпирайся!
Я попыталась принять равнодушный вид и сказать, что вообще об этом не задумывалась, но обе они – и Ники, и ее мама – считали, что это очевидно.
- Ну, Линдс! - настаивала Ники, легко пихая меня локтем в бок, точно так же, как это обычно делал Пол, когда мы дурачились. – А что ты скажешь насчет этой возни, когда вы друг друга щекочете?
Говоря это, она не переставала хватать меня за бока в обычной манере своего кузена, отчего я, наконец, не выдержала и залилась громким хохотом, осознавая, что Ники права – мы с Полом действительно постоянно поддевали друг друга таким образом.
- Но ведь ты делаешь то же самое! - запротестовала я.
- Ага, - согласилась Ники, - Только мы это делаем, потому что с детства привыкли так дурачиться, а вот вы с Полом – потому что это шанс потискаться и пообниматься, не признаваясь в том, что вас тянет друг к другу!
Медленно до меня стало доходить. Мне действительно очень нравился Пол. Но я не собиралась признаваться в этом Ники и ее матери. По крайней мере, не сейчас. Это было абсолютно невозможно. Ведь он по-прежнему оставался бойфрендом другой девушки.
Глава 4
Золотой мальчик
Сидя в опустевшем доме посреди коробок и чемоданов, я не могу удержаться от искушения еще раз пересмотреть старые фотографии. Память – забавная штука: одни и те же снимки могут напомнить как о хорошем, так и о плохом. Мне достаточно легко смотреть на детские фотографии Пола – в то время меня там не было. Я не могла видеть своими глазами каждый момент его жизни, но фотографии дают мне хотя бы какое-то представление о детстве Пола. Я беру в руки один из его детских снимков. Цвета поблекли, и фото кажется совсем старым; у Пола золотая копна волос и очаровательная улыбка, позади него сидит мама, радость и гордость за сына буквально переполняют ее. Мне хорошо знакомо это чувство.
А вот другая фотография улыбающегося Пола, снятая в Рождество. Вокруг него множество людей, пакеты с подарками… Он все время улыбается.
Еще одна. Пол здесь такой худенький. Маленький мальчик, одетый по-взрослому, в жилетке и галстуке-бабочке, стоит возле снукерного стола, кажущегося огромным по сравнению с ним. Родители Пола много рассказывали мне об этих фотографиях, и сам он частенько делился со мной воспоминаниями. Мне кажется, что теперь это мои воспоминания – и я передам их нашей малышке, когда она подрастет. Они – прямое подтверждение тому, каким красивым и талантливым он был, и как его любили окружающие. Ведь я была не единственной, кто был влюблен в Пола Хантера.
Когда я начала ближе узнавать Пола и его семью, я очень скоро поняла, что он постоянно заставлял людей влюбляться в себя. Это не было каким-то осознанным действием с его стороны, он не ставил целью подчинить себе всех окружающих, чтобы потом делать все, что ему вздумается – он просто был невероятно привлекательным. Пол не задумываясь сделал бы все, о чем его ни попросили, и большинство людей ответили бы ему тем же. Я помню, как меня мучил вопрос: что здесь вообще происходит? Почему я по уши влюбилась в этого парня? Конечно, это не было какое-то внезапное озарение, но я все еще была озадачена этим обстоятельством.
Мое появление в жизни Пола было совершенно ненавязчивым, все произошло как-то само собой. Если бы уже на этом этапе я стала его девушкой, не уверена, что мне удалось бы узнать его настолько хорошо. Первые месяцы нашего знакомства прошли абсолютно спокойно и естественно, и это сослужило нам в дальнейшем хорошую службу. Со временем я многое узнала о его детстве и юношестве, и это помогло мне лучше понимать его мотивы при совершении тех или иных поступков.
Честно говоря, Пол так никогда и не повзрослел.
У нас с ним было совершенно непохожее детство. У обоих был, скажем так, полный комплект родителей (что, по-моему, стало редкостью в наши дни), но с помешанным на снукере Полом с самого рождения носились, словно с маленьким принцем, в то время как мои мама с папой прививали мне независимость и самостоятельность.
Лиэнн, старшая сестра Пола, родилась тремя годами раньше него, в 1975-м, так же, как и я. Его мама, Кристина, была на седьмом небе от счастья, когда забеременела Полом – он был более чем желанным ребенком. Но на третьем месяце у нее внезапно открылось сильное кровотечение; она страшно перепугалась, что может случиться выкидыш. Отец Пола, Алан, вместе со своим другом перенесли ее наверх, в спальню, чтобы попытаться остановить кровотечение, но я представляю, как это было ужасно – она была уверена, что потеряет ребенка. На следующий день ее отвезли в больницу, где она оставалась в течение недели. Она говорила, что когда кровотечение прекратилось, и ее отпустили домой, она поняла, что у этого малыша хватит сил преодолеть любые жизненные трудности. Дальнейшая беременность прошла без осложнений.
Алан присутствовал при родах, и, по-видимому, настолько распереживался, что когда ребенок появился на свет, и акушерка сказала, что это мальчик, счастливый отец упал в обморок.
Пол Алан Хантер родился 14 октября 1978 года, и весил при рождении 5 фунтов и 3 унции (около 2400г). Несколько первых дней ему пришлось провести в инкубаторе; он был такой слабенький и хрупкий, что казался прекрасной маленькой куколкой с невероятно светлыми, буквально серебристо-белыми, волосами. Повышенное внимание к собственной персоне нравилось ему с самого рождения, и с возрастом в этом отношении ничего не изменилось. Когда малыша Пола спускали с рук, он начинал плакать, но стоило снова взять его на руки – и на его лице появлялась радостная улыбка. С раннего детства все, что ему было нужно – это теплые объятия и немного любви.
У него было огромное количество родственников, включая множество двоюродных и троюродных братьев и сестер примерно одного с ним возраста, и польских дедушку с бабушкой (с маминой стороны). Золотоволосого малыша, появившегося в семье, любили все без исключения. Однако он все же был маминым мальчиком. Он терпеть не мог, если Кристина куда-то уходила; тогда он садился прямо на лестнице, обиженный на весь мир и дожидался ее; он заставлял ее чувствовать себя виноватой, так, что она бросала все свои дела и спешила домой, к своему мальчику.
Это не прошло с возрастом. Когда Полу было около 13-ти лет, однажды вечером мама по возвращении домой застала его спящим прямо на диване. Она попыталась было разбудить его, тормоша за плечо и шепча что-то на ухо, но безуспешно – он спал так крепко, что ни одно из ее действий не возымело эффекта. В конце концов, ей пришлось взять своего уже взрослого сына на руки, отнести наверх и уложить в кровать, но он так и не проснулся. Много позже, по прошествии нескольких лет, Пол все же признался ей, что все это время он не спал, а только притворялся спящим, чтобы она обняла и приласкала его, чтобы он снова почувствовал себя ее маленьким мальчиком.