И вот теперь он двигался в толпе празднично одетых людей. Но чувство одиночества только усиливалось. Был момент, когда на него с искусственной горки скатилась целая орава ребятишек. При попытке заговорить с ними они с тем же визгом разбежались. Второй попыткой контакта стала встреча со стайкой разряженных девчат. Те убежали со смехом. Вот тогда он осознал непреодолимость языкового барьера. Даже купить себе чего-нибудь прохладительного не смог. Деньги у них, конечно же, оказались другими. Было довольно тепло, и он вспотел в своей куртке, но бросить её не решился, а вдруг здесь ночи холодные.
Услышав сзади топот, он едва успел увернуться от мчащихся упряжек каких-то четвероногих, не то лошадей, не то оленей. Они тянули за собой лёгкие платформы, полные людей в диковинной раскраске, вовсю дудевших в трубы и бьющих в барабаны. Когда с ним поравнялась третья упряжка, ему почудился голос бывшей жены, звавшей его по имени. Он попытался взобраться на эту платформу, но сорвался и упал на дорогу, больно ударив колено.
Постепенно толпа редела. Киоски заканчивались. Платформы с музыкантами как сквозь землю провалились. Виктор оказался у входа в тоннель, ведущий в недра горы. Не без колебаний наш путник вошёл в него, надеясь, что кроме входа должен быть и выход. Стены были испещрены глубокими проёмами, в которых что светилось. Не понимая природы этого света, он сунулся в один проём, но застрял и еле выбрался оттуда, испачкав куртку.
Вскоре он дошёл до бруствера, перегораживающего тоннель поперёк. Под стенкой сидели три аборигена в довольно странных одеяниях, напоминающих монашеские. Памятуя пресловутый языковый барьер, он поднял с пола кусок штукатурки и нарисовав на стене силуэт автобуса, потыкал в него пальцем. Аборигены дружно вскочили, указывая вглубь тоннеля.
В это время кто-то схватил его за воротник куртки, раздался треск. Эй, поосторожней! — инстинктивно заорал Виктор — Воротник оторвёшь!
И был потрясён, услышав ответ на родном языке: — Ничего, я потом зашью.
Ещё большее потрясение он испытал, когда повернулся и увидел перед собой шофёра автобуса. После взаимных объятий выяснились жуткие подробности: непонятная сила просто выбросила водителя из кабины, а автобус на его глазах испарился вместе с пассажирами.
— Ты только ушёл, тут такое началось, — твердил шофёр — я думал, что и ты погиб. Слава Богу, нас теперь двое. Пить будешь? — спросил он, доставая фляжку, в которой что-то булькало, — Пойло жуткое, но мозги прочищает хорошо.
Виктор глотнул и закашлялся, но в голове действительно наступило некоторое просветление. Он сказал: — Не исключено, что автобус с пассажирами просто попал в другое пространство — время. Не зря же эти трое указывают в конец тоннеля.
— Да это же простые могильщики, — не сдавался шофёр, — много они понимают, да ещё пьяные к тому же! Тоннель — это у них кладбище. А толпа у входа празднует День Мёртвых.
— Ты как хочешь, а я иду дальше! — заявил Виктор.
— Не иначе, свой сгинувший Город ЗДЕСЬ искать собрался? Чиканулся, что ли? — твердил шофёр, загораживая ему дорогу — Пока нам можно с этими ребятами перекантоваться. А дальше видно будет.
И он принялся переговаривать с аборигенами на их свистящем наречии. А Виктора обожгла мысль: — Что-то неладно с этим шофёром. Откуда он знает местный язык? Перевёртыш он, только и всего. И про Город он, конечно, врал в автобусе и врёт сейчас.
Поэтому оттолкнув опешившего водителя в сторону, наш герой направился к брустверу, с трудом перелез через него и направился вглубь тоннеля.
— Вернись, дурашка, там обвалы бывают — кричал шофёр. Но Виктор упорно шёл вперёд. Между тем тоннель заметно сужался. К тому же стало совсем темно, Похоже, что снаружи наступила ночь.
Виктор совсем выбился из сил, заполз в какую-то щель, не веря, что доживёт до утра. Но смерть за ним не пришла. Утром забрезжил рассвет, и упрямец снова поднялся на ноги. Вскоре он добрался до камнепада, засыпавшего выход из тоннеля почти доверху.
Плача и обламывая ногти, ворочал Виктор тяжёлые камни, пока не расширил лаз до нужных размеров. Выполз на склоне горы. Везение продолжалось потому, что удалось спуститься в долину. И сразу, как на ладони, перед ним открылся Город. Тот самый, к которому он стремился долгие тридцать лет. В радостном возбуждении путник устремился к нему, бормоча: — Только бы не мираж!
Между тем ветер, вначале слабый, всё усиливался. Сплошная пелена крутящегося в горячем воздухе песка заслонила Город, проникала в лёгкие идущего. Удушье быстро прикончило его. Через некоторое время на месте, где он упал, буря насыпала небольшой бархан.