Перед отъездом Ананий пошёл прогуляться по городу, а Варенька осталась в гостинице, ей что-то нездоровилось.
Дальнейшее разумному объяснению не поддаётся. В Петропавловском соборе Ананий осматривал гробницы русских царей. И вот стоя над гробницей Александра Первого, подумал: — Такое величие и такая странная смерть. Неожиданно он услышал совершенно явственно голос: — А тебе будет ещё хуже. Тебя в землю зароют живым. Ананий, вздрогнув, огляделся по сторонам. Вокруг никого не было.
Эпизод одиннадцатый
Изменения к лучшему
По возвращению домой Ананий по совету Хасена всё лето провёл в казахском ауле у его брата. Жаркое степное солнце, жирная баранина и кумыс совершили чудо — больной пошёл на поправку. В 1911 году анализы уже не выявили зловредных палочек Коха. Ананий повеселел: — Вот, видишь, — говорил он жене, — голос в соборе всего лишь галлюцинация.
С удвоенной энергией взялся он за работу. Созданное им торгово-промышленное товарищество «Соединитель» было прообразом будущих холдингов. Впервые объединились крупнейшие производители зерна и переработчики. Результаты не замедлили сказаться. Успешно действовало товарищество и в годы войны, поставляя продовольствие для армии.
Эпизод двенадцатый
Не хлебом единым
«Не хлебом единым жив человек» — истина избитая, но абсолютно верная. Каждая живая душа имеет свои пристрастия, иногда утончённые, иногда низменные.
В отличие от большинства торговой братии, Ананий не имел тяги к вину, картам, женщинам. У него было редкое для того времени увлечение — нумизматика. Мог часами рассматривать старинные монеты под увеличительным стеклом, заботливо очищал их от грязи и окислов, протирал суконкой. Всё началось с нескольких монет, доставшихся ему от отца. Постепенно коллекция росла. Кляссеров тогда не было, и монеты хранились в двух мешочках, которые Ананий собственноручно сшил из тонкой кожи. Часто он говорил жене: — Это наше богатство. Варя в этом не очень-то разбиралась, но запомнила, что там были уникальные монеты, времён Богдана Хмельницкого.
Другим увлечением было самообразование. Каждый раз по приезду в Семипалатинск не забывал Ананий Иванович в библиотеку заглянуть. Своих книг немного было. В основном классика — объёмистые однотомники Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Гоголя. Для Руфочки выписывали детский журнал «Задушевное слово».
Однажды произошёл курьёзный случай. Из Петербурга Ананий привёз богато иллюстрированную книгу «История французской революции» и похвастался ею перед местным попом. Тот, проявив бдительность, донёс «куда следует». Пришлось объясняться перед жандармами.
Они поначалу хотели даже изъять книгу. С трудом удалось их убедить в абсолютной легальности данного сочинения.
В пылу дискуссии один из блюстителей порядка заявил: — Из-за таких вот книг в народе дух бунтарства процветает. Дурные примеры заразительны. Нельзя внушать простолюдинам вредные идеи. Чем больше народ просвещать, тем больше опасности для просветителей.
Ананий горячо возражал. Время покажет, кто был в этом споре прав. Приближался семнадцатый год.
Эпизод тринадцатый
На распутье
Когда в провинцию дошли слухи об отречении Николая Второго, Варенька, женским сердцем чувствуя беду, сказала мужу: — Я боюсь. Давай уедем в Америку. Зловещее предсказание цыганки припомнила.
Ананий не соглашался, приводя такие соображения: — У нас сейчас на счету пятьсот тысяч, вот догоним до миллиона — тогда и уедем (в ту пору рубль равнялся двум долларам).
Однако галопирующая инфляция быстро обесценивала любые состояния, а в конце 1917 года стало ясно, что время для переезда упущено. В Топольном появились дезертиры, бежавшие с фронта. Своими россказнями они до того заморочили голову мужикам, что те собрались разбираться с «мироедом Комаренко». Хорошо, что староста Степан Маркелович предупредил. Уезжали наспех, ночью, оставив мельницу и дом на разграбление мародёрам.
Плещеев, правда, успокаивал: — Большевики — это ненадолго, два-три месяца, и каюк!
Ананий не соглашался: — Пожалуй, лет пятьдесят продержатся, пока народ прозреет. Но и он ошибся. Этим авантюристам удалось дурить голову народу почти семьдесят пять лет.
Эпизод четырнадцатый
В эпицентре враждебного вихря
Если в Москве и Питере большевики держались за счёт тотального террора, то на периферии их власть была поначалу слабой и быстро рушилась. В Семипалатинске она просуществовала с января по июнь 1918 года, затем до декабря 1919 года город находился под властью Сибирской директории, затем — Колчака. Наиболее боеспособными частями здесь были анненковцы.