Однако наши звонки в дверь остались безответными. Пришлось стучать. Дверь открыл парень с каким-то потерянным взглядом.
— Привет, Серёга, — зачастил Абеу, — С наступающим! А где Маша?
— Маша умерла… — ответил парень так буднично, словно сообщал, что она за хлебом пошла.
— Да ты что?! Как же так?!
— Не будем об этом, — подытожил Серёга, — С чем пришли?
— Да вот, у кентухи зуб надо удалить, — пояснил мой провожатый.
— Хорошо, — согласился хозяин, — сейчас я всё приготовлю, — и скрылся в недрах квартиры, оставив нас в коридорчике. Прошло минут пятнадцать.
Абеу, посмотрев на часы, заторопился:
— Ну, бывай, старина! Всего хорошего!
Я уселся на диванчике. Вскоре ко мне, воспользовавшись незапертой дверью, присоединились две дамочки, тоже с какими-то проблемами во рту.
И тут появился Серёга, облачившийся в халат, который с большой натяжкой можно было назвать белым.
— Вы водку принесли? — огорошил он меня вопросом.
— Для чего? — не понял я.
— Для анестезии, конечно! — фыркнул эскулап — Я не признаю других анальгетиков.
— Нету водки. А заменить чем-нибудь нельзя? — растерянно спросил я.
— Ладно, — покровительственным тоном заявил Серёга, и через минуту появился передо мной с полстаканом водки. Я выпил. Дамочки смотрели на всё это широко раскрытыми глазами.
Прошло ещё минут десять.
— Ну, как дела? — обратился ко мне внушающий всё больше опасений лекарь. Я пожал плечами. Он тут же, в коридоре взялся ощупывать мой зуб. Я дёрнулся от боли.
— Значит, не взяло́, — констатировал Серёга и принёс ещё полстакана водки.
Дамочки тем временем слиняли из коридора так тихо, что я и не заметил.
Повторное пальпирование удовлетворило моего будущего мучителя.
Усадив меня в кресло, довольно-таки неплохое для этой берлоги, он налил и себе полстакана.
— Чтобы руки не дрожали, — услышал я пояснение, — Вчера же с Машей прощались.
А мне уже стало почти всё равно. Почему-то сильно захотелось спать.
— Ничего страшного, — заулыбался Серёга, — просто я во вторую порцию димедрола добавил для верности.
— А что же всё-таки с Машей случилось, — заплетающимся языком спросил я.
— Передозировка, — односложно ответил парень, — А Вам, собственно, какое дело?
Дальнейшее я плохо запомнил. Очнулся, когда меня разбудил шофёр автобуса, направлявшегося в парк. По его словам я проспал в салоне несколько часов. На улицах уже стемнело. Домой добирался пешком, за такси платить нечем было. Едва успел до полуночи. Свой кошелёк я то ли обронил где-то, то ли у Серёги оставил.
А то, что Серёга удалил мне не тот зуб, стало для меня настоящим новогодним сюрпризом. Но об этом я узнал только наутро.
Удачная простуда
В этом году зима была мягкая, зато весна выдалась холодная. В такую погоду простыть совсем нетрудно. Вроде бы солнышко и пригревало, но внезапные порывы ледяного ветра пронизывали легко одетых прохожих.
Вот и Серёга Серостанов простыл, со всеми сопутствующими этому «прелестями» — жжением в горле, слезящимися глазами и насморком. Простыл он, скорее всего, на своей даче. Пропотел от трудов праведных, а потом и просквозило. Поэтому он придумал для объяснений словосочетание «удачная простуда», казавшееся ему забавным.
Самолечение быстрых результатов не давало. Полегчало немного, но насморк не прекращался. Серёга не расставался с носовым платком, однако на дачу всё же опять поехал, розы высаживать. Сроки поджимали, а надеяться ему не на кого было. Со своей прекрасной половинкой он разбежался ещё в прошлом году. Но не должны же цветы страдать из-за человеческих неурядиц.
Время за работой пролетело незаметно. Солнце уже клонилось к закату. Надо было поторопиться, чтобы маршрутку не пропустить. По весеннему расписанию они ходили нечасто. Вдруг на обратном пути обнаружилось, что платок остался в рабочей куртке. Поэтому Серёга в «Газельке» постоянно шмыгал носом, чувствуя на себе презрительно-жалостливые взгляды толстой дамы, сидевшей напротив.
Когда же он понял, что противная субстанция уже не помещается в носу и вот-вот вылезет за его пределы, то выскочил из маршрутки уже в городской черте и кинулся к ближайшим кустам на газоне. Не тротуар же пачкать, в конце-то концов!
Тут же он увидел среди ветвей сирени белевший кусочек ткани. К удивлению Серёги, это были женские трусики. Видимо их сдуло с бельевой верёвки одного из балконов стоящего рядом дома. Не раздумывая, парень схватил эти трусики, с наслаждением опоражнивая нос. Вдруг сзади себя он услышал женский голос полный изумления: — Мужчина! Что Вы делаете?! Серёга оглянулся. Молодая женщина смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Это Ваши? — смущённо выдавил из себя простуженный и получил подтверждающий ответ, тоже смущённый. Оказывается, хозяйка трусиков спустилась за ними со своего этажа именно сейчас. Сознавая комизм ситуации, Серёга рассыпался в извинениях: — Простите ради Бога! Как неловко получилось! Но всё поправимо. Я немедленно куплю Вам новые.
Женщина сначала отнекивалась, но потом согласилась. В одном из ближайших бутиков они выбрали то, что надо. Самую дорогую модель. Далее Серёга на всякий случай напросился на примерку и получил неожиданное разрешение.
— А муж Ваш не будет против? — задал он хитрый вопрос.
— У меня нет мужа, — скромно изрекла дама.
Вообще-то она была немного старше Сергея, но очень даже ничего. Трусики оказались ей впору. Ладненькая фигурка женщины подвигла молодого человека на решительные действия, не получившие отпора. Очень помог этому коньячок, предусмотрительно захваченный по дороге.
А как же насморк? — спросите Вы. Да всё в порядке! В том же бутике Серёга прикупил для себя аж три носовых платка. Наутро, откланявшись, он безоговорочно прихватил с собой в качестве талисмана те самые трусики, из кустов.
Приятные встречи продолжались. Вскоре Серёжа, покорённый ангельским характером своей избранницы, предложил ей руку и сердце. Она обещала подумать, но решения пока не приняла. Возможно, её смущает перспектива частой стирки носовых платков.
Индульгенция
Индульгенция (лат.) — в католической церкви свидетельство об отпущении грехов, как совершённых, так и будущих.
Валерий Сергеевич (для друзей — просто Валера) — статный мужчина шестидесяти трёх лет открыл ключом со здоровенным, чтоб не уносили с собой, набалдашником дверь своего одноместного санаторного номера и огляделся: — Ну, что ж! Простенько, но уютно. Чего ещё ждать?
К слову говоря, путёвки в этот санаторий не продавались, а выдавались бесплатно, как социальная помощь, в первую очередь ветеранам отечественной войны. А поскольку таковых уже почти не осталось, стали давать и ветеранам труда, по очереди. Вот подошло время и Валерию Сергеевичу вкусить бесплатных благ.
Он постарался в день заезда приехать пораньше, надеясь получить одноместный номер. Дело в том, что был у Валерия существенный недостаток, который с возрастом только усилился — он храпел во сне. Из-за этого благоверная супруга уже года два, как отселила его в гостиную на диван, а сама спала в другой комнате за закрытыми дверьми. Иначе не уснёшь!
Всё это Валерий втолковывал регистраторше, смешливой молодой азиатке. Та, после некоторых колебаний всё же выдала заветный ключик.
Повеселевший Валерий принял душ и, глянув на часы, отправился в столовую. Там за ним закрепили постоянное место. И вдруг судьба распорядилась так, что совсем недалеко от него, всего через один столик, оказалась весьма привлекательная особа. Да ещё и сидела она лицом к Валерию. Своей моложавостью она выделялась среди окружающих, в той или иной степени уступивших натиску старости.