— Мне он нисколько не мешал, — возразила Эдит. — Если он мешал тебе, можно было пересесть.
— Куда, на галерку? — фыркнул он с отвращением.
Эдит молчала, и Сесил с видимым усилием овладел собой.
— Ну прости, не слушай меня. Я просто не выношу дешевки. И главное — я целых десять дней тебя не увижу! — Эдит удивленно взглянула на него, и Сесил пояснил:
— Посылают в командировку в Монако. Лечу завтра утром вместе с шефом.
— Значит, мы не увидимся больше недели? — проговорила Эдит и с изумлением почувствовала, что известие о предстоящей разлуке не произвело на нее особенного впечатления. А ведь сердце должно было тоскливо сжаться… Неужели она так бесчувственна? Впрочем, она давно уже подозревала это и испытывала непреходящее чувство вины перед Сесилом. Какое счастье, что ее будущий муж понимает ее и не торопит.
Он придвинулся ближе к ней, взял ее за руку и прижал колено к ее колену. Эдит, чуть помедлив, положила голову ему на плечо и вдохнула знакомый запах мужского одеколона, который ей безумно нравился. Она услышала, как он тяжело перевел дыхание, и по ее спине пробежал легкий холодок.
Сесил всегда провожал ее до дома, и они обычно прощались у подъезда. Если Сесил был за рулем, то целовал ее на прощание всегда в машине — он терпеть не мог поцелуев на улице, считал это проявлением пошлости. А в квартиру Эдит Сесил поднимался крайне редко, выпить кофе, но вел себя при этом сдержанно, в основном начинал рассказывать что-нибудь о своей работе и вскоре уходил.
Эдит эти старомодные манеры приводили в восхищение. Ей было невообразимо приятно сознавать, что он настолько уважает ее, что считает своим долгом сдерживать себя. Ее радовало то, что все у них происходит так несовременно, необыкновенно. То, что она отдаст ему свою невинность не когда попало, а в первую брачную ночь, наполняло их предстоящий брак каким-то мистическим смыслом, делало его настоящим таинством.
Иногда она ловила на себе его взгляд исподлобья, тяжелый, мрачный и страстный, и тогда ей делалось не по себе, ее бледные щеки заливались густым румянцем, даже ладони потели. Эдит торопливо опускала ресницы и заговаривала о чем-то нейтральном, и через какое-то время Сесил вновь становился прежним, подхватывал шутливый разговор, и Эдит облегченно вздыхала. А наедине с собой анализировала свои чувства и приходила к выводу, что боится предстоящей близости с Сесилом.
Сначала это ее испугало. Как, она боится собственного жениха, которому добровольно и радостно дала согласие стать его женой? Ведь она любит его, конечно же любит, нежно и горячо. Сесил всегда был для нее единственным мужчиной, ни с каким другим молодым человеком она не представляла себе близких отношений.
Разобрав собственные ощущения, Эдит сделала неутешительный вывод, что просто является по натуре холодной и вялой. Сначала это ее ужасно расстроило. Ведь это может оттолкнуть его, разочаровать. Но потом она утешила себя тем, что после свадьбы Сесил разбудит в ней страсть, научит ее любви, так всегда бывает в книгах. Только он один способен на это, а Эдит постарается не обмануть его ожиданий…
Какое счастье, что они солидарны с ним в том, что их близость должна случиться только после .свадьбы!
Они не станут разменивать свое чувство по мелочам, брак для них действительно станет священным. И она может не мучиться, что покажется ему несовременной. И вот до сих пор Эдит и Сесил просто утомляли себя однообразными поцелуями в автомобильном салоне.
Да, Эдит Грэхем, говорила она себе, тебе достался жених один на тысячу — понимающий, чуткий, тонкий.
Машина остановилась у подъезда Эдит на Гросвенор-сквер, Сесил расплатился с водителем, и они вышли на тротуар.
— Я поднимусь к тебе. — Он не спросил это, скорее поставил ее перед фактом, и в его взгляде промелькнуло что-то темное и тяжелое.
И Эдит почувствовала, к своему стыду, что ей вовсе не хочется, чтобы Сесил поднимался к ней сейчас. Какое-то тягостное предчувствие охватило ее. Но ведь завтра он уезжает в эту командировку, и они не увидятся десять дней…
А это очень долго, последнее время они виделись каждый день, Сесил всегда забегал к ней в бюро переводчиков в Форин-офисе, если они никуда не собирались вечером, что случалось крайне редко.
— Конечно, заходи, — проговорила Эдит как можно спокойнее и беспечнее и, опустив глаза, вошла в подъезд.
Пока они поднимались в лифте на четвертый этаж и шли по коридору, она физически осязала спиной его обжигающий взгляд.
В прихожей Эдит сняла плащ и осталась в шелковом платье винно-красного цвета с довольно глубоким вырезом. Сейчас надо быстрее приготовить кофе, они сядут в гостиной в глубокие кресла, обитые кремовой кожей, заговорят о чем-нибудь, все равно о чем, и напряжение спадет, Сесил станет прежним…
— Тебе, как всегда, со сливками? — спросила она, обернувшись к Сесилу. Он неопределенно качнул головой и прошел за ней в кухню, где, не дожидаясь кофе, взял с сервировочного столика откупоренную бутылку виски, плеснул себе в бокал щедрую порцию и удалился в гостиную.
Когда Эдит внесла туда поднос с чашками, Сесил ходил взад-вперед по мягкому ковру сливочного оттенка Резко повернувшись к ней, он взял из ее рук поднос и поставил его на низенький инкрустированный столик у дивана, затем, вплотную приблизившись к Эдит, положил ей на плечи горячие ладони. Она успела заметить, что бокал стоит пустой на полу у кресла.
— Эдит.., я хочу, чтобы это случилось сегодня, сейчас, — выдохнул он, пожирая ее лицо потемневшими глазами.
У Эдит сильно забилось сердце, кровь отлила от щек. Она уже настолько привыкла к их целомудренным вечерам, что почувствовала себя птицей, попавшейся в западню.
— Прямо сейчас? — глупо повторила она, машинально упираясь ему ладонями в грудь, но он уже припал губами к ее шее и впивался в нее поцелуями, больше похожими на укусы.
Эдит чувствовала, что необратимо теряет контроль над ситуацией.
— Но… Сесил.., мы же хотели… — слабо выговорила она, но он ничего уже не слышал.
У нее мелькнула мысль, что рядом с ней чужой, совсем незнакомый человек, и ей стало страшно. Его руки заскользили по ее спине, нашарили молнию, дернули, и в следующий момент Эдит почувствовала, что платье соскальзывает с плеч на пол. Она даже не поняла толком, как это произошло, но мгновение спустя она уже лежала на полу, а Сесил, навалившись на нее всей тяжестью, нетерпеливо раздвигал ей колени.
Дальнейшее Эдит помнила смутно. Она испытала и боль, и стыд, и, разумеется, это было далеко не то, о чем написано столько прекрасных стихов…
Она лежала на спине, ее всю сотрясала крупная дрожь.
Сесил привел в порядок свою одежду, сходил в ванную, принес длинный махровый халат и укрыл ее, а сам присел рядом.
Эдит приподнялась на локте. Ей ни за что не хотелось встречаться с ним глазами, охотнее всего она спряталась бы сейчас в ванной и заперлась на задвижку. Ее охватило острое чувство не правильности и непоправимости происшедшего. Но Сесил повернул к себе ее лицо и низко наклонился к ней. В его глазах горело какое-то мрачное удовлетворение.
— Эдит, это должно было случиться, мы по сути уже муж и жена… Прости, что все вышло так внезапно, но я не мог больше ждать. Пойми.., мне хотелось назвать тебя своей. — Он поднялся и прошелся по ковру. — Последнее время я стал бояться.
— Чего бояться? — беззвучно спросила она.
На нее нашло какое-то странное оцепенение.
— Этот идиот Найджел будет видеть тебя каждый день, а я уеду. С тех пор, как я увидел сегодня днем, как он наклоняется к тебе и что-то шепчет на ухо, я просто не нахожу себе места. Он постоянно на тебя пялится. Может, скажешь, что ты ничего не замечаешь? Что такое он нашептывал тебе, интересно знать?
Эдит медленно "подняла голову, запахивая на груди халат, и изумленно взглянула на него снизу вверх. Найджел Кроул был ее непосредственным начальником, относился к Эдит доброжелательно и всегда был готов помочь, но ей и в голову не приходило, что он на нее «пялится» и испытывает хоть какой-то интерес И он никогда и ничего не шептал ей на ухо — в том смысле, в котором предполагает Сесил.