изучения книги Раймона Льюля. Поддерживаемый графом де Пардиаком, Пьер окунулся в историю Ордена.
После более, чем столетнего пребывания госпитальеров на Родосе, Орден, будучи автономной корпорацией, окончательно сформировался, как феодальное военное сообщество, объединённое идеей борьбы с иноверцами. Первоначальной главной миссией ордена был уход за больными и ранеными, обслуживание паломников, который исполнялся и позднее “служащими братьями”. Выполняя государственные функции, и, находясь в состоянии постоянной войны с Турцией, рыцари создали первую линию обороны на Родосе и прилегающих к нему островах. Они переняли лучшие достижения моряков всего мира, искусных родосцев и сами стали строить двухрядные боевые дромоны с пятьюдесятью гребцами в каждом ряду, научились применять “греческий огонь”. Шестипалубная, обшитая свинцовыми пластинами, уставленная пушками “Святая Анна”, стала первым в мире морским “броненосцем”. Владение мощным флотом, позволило иоаннитам контролировать Эгейское море, и держать турок в страхе. Про Великих магистров Ордена слагали легенды.
Множество рыцарей погибло в схватках с драконом, который жил у подножия горы Святого Стефана. Известный своей отвагой, рыцарь Дьедонне де Гозон, применил военную хитрость и вышел на бой с драконом в сопровождении своих гончих псов. Собаки напали на чудовище и отвлекли внимание дракона, а Дьедонне воспользовался этим и отсёк ему голову.
Оруженосец Пьер участвовал с графом де Пардиаком во всех сражениях и на практике обучался военному искусству. В перерывах между битвами священники обучали юных оруженосцев богословию.
Будучи на балу у Герцога Овернского, великого казначея Франции Карла Первого де Бурбон вместе со своим сюзереном, он встретил свою Прекрасную Даму в лице дочери Карла - Марии. В девятнадцать Пьер не избежал стрел Амура. Был он высок и худ, сутуловат с несколько неуклюжей походкой, аккуратен и подтянут. Пьер не был красив и богат, имел чистую и приятную кожу на лице, но довольно хмурый, будто чем - то недовольный вид. Умные и проницательные, близко посаженные глаза, с интересом наблюдали над окружающим из-под нависших надбровий, впрочем, взгляд его редко направлялся непосредственно на собеседника или на предмет перед ним. Он привлекал собеседников деликатностью, умом и тонким чувством юмора. Мария увлекла его своей привлекательностью и свободным, без тени смущения, поведением. Она была веселой девушкой, и тоже увлеклась молодым одухотворённым и поэтичным оруженосцем. Пьер готов был умереть для своей дамы, по ее приказанию искать приключения и рубиться с исполинами и карлами; а так же вздыхать, с грустью смотреть на луну, беситься от любовной ярости, сломить себе шею на турнире, броситься в воду, спасая ее от неминуемой гибели. Прелести её стоили многим молодым рыцарям жизни. Эмоционально беспомощный, он, тем не менее, в силу своего мощного тщеславия и веры в свои способности, ошибочно полагал, что добьется взаимности Марии. Красавица гордилась своими жертвами, и их мучения утешали её более, чем тихие чувства счастливой любви. Они гуляли по парку, и Пьер читал ей стихи. Их встречи на турнирах и пирах вскоре ей наскучили. Пьер был беден, а его благородное происхождение, было не достаточно высоким для Марии, которая уже была предназначена в жены Жану Второму Анжуйскому. Прощаясь, со своей мучительной, но сладостной и трепетной любовью, Пьер произнес:
“И мира нет, и сил бороться нет, И,
упованья примирив и страхи, Парю над
миром и лежу во прахе, Держу в пустых
объятьях целый свет.
Храню любви непрошеный обет,
Отвергнут милой, но всегда в рубахе
Смирительной, и голова на плахе,
Но медлит смерть - я жив для новых бед
Безгласный - вопию, незрячий - вижу,
И смерть зову, отчаянья не пряча,
И состраданья жажду - но, увы!..
Влюблён. Себя при этом ненавижу,
Живу печалью, улыбаюсь, плача,
-Всему виной не кто иной, как вы”.
Он оказался в плену не свойственных ему эмоциональных переживаний, и создал для себя образ любимой, далекий от действительности. Для Пьера, единственной реальностью, являлось настоящее. В силу своего прагматизма и скепсиса, он довольно быстро утешился, но позднее, уже, ни одна женщина, сколь бы прекрасной она, ни была, не смогла пробудить в нем таких сильных чувств.