— Это как?
— Так. На попутках.
Смутно Рек припомнил, что он уже что-то про этот способ путешествий слышал, но вот где и от кого? А, да и дьявол с ним! Издеваются, сволочи! Пользуются! Набрали «команду». Ладно, он им покажет. Всем покажет! И этой стервозе в деловом костюме, и муженьку её! Всем!
Глава 3
Больше вопросов, чем ответов
Итак, что мы имеем, господа? А ни хрена мы не имеем. Безголовый труп мы имеем. Где Богаевский неизвестно, прапор тоже сбежал. Точнее — пропал. Или, всё-таки, — сбежал? А, не важно! Хотя нет! Как раз важно. Если сбежал — это одно, а вот если пропал… Он мог видеть убийц, которые притащили труп туда, на технический уровень… И в связи с этим возникает масса вопросов:
Кто такой Богаевский? Почему не вышел на связь?Как его найти?
Как прапор оказался на техническом ярусе? Что его туда понесло? И где он теперь? Караоке он искать пошёл. Хм. На техническом ярусе. Далековато, однако.
Анка достала найденные при трупе вещи и разложила перед собой на столе. Начнём с бумажника. Так, что там у нас. Куча кредитных карточек — Галактический Банк, Сбербанк России, Большой Банкирский Дом Эльдории… Однако. Так. Документы.
— Опа! Стёпа…
Документы были на другое имя, но с фотографии на неё смотрело именно лицо Богаевского! Да! Это был он — тот, кого Анка должна была встретить. Странно. Начальство представляло ей этого человека именно как Богаевского, но документы были на имя Толстого Алексея Константиновича. Забавно-забавно. Своеобразный у наших конторщиков юмор. А что документы делала именно Контора — Анка не сомневалась. Но самое интересное её ждало дальше. В потайном кармашке бумажника обнаружились две визитных карточки. Одна — на плотной светлой бумаге, отпечатанная на трёх языках — общегалактическом, русском и ещё одном, ей незнакомом — была на имя Гиоры Эпштейна, вторая, на чёрном картоне с красиво обрезанными краями, голограммами и золотым тиснением — на имя Виктора Златова. Однако.
Она просмотрела контакты в комлинке, их было предостаточно, но номеров Златова и Эпштейна, тех, что были в визитках, там не было. Что тоже ни о чём не говорило: оба могли дать ему другие номера и попросили обозначить их под другими именами. Ну или вообще не вносить номера в базу контактов, а звонить в крайнем случае… Сложила находки в пакет, встала и аккуратно спрятала пакет в сумку со своими вещами. Вопросов прибавилось. Кому понадобилось отрубать Богаевскому-Толстому голову? И зачем? Могли бы просто застрелить! Или уколоть иголкой отравленной. Если его убили коллеги-конкуренты. А если на станции действительно маньяк орудует, или там, какая-нибудь секта охотников за головами, не приведи, Господи… Самое паскудное, что от встречи с этой публикой не застрахован никто. Ребята на Эпсилоне-15 погибли именно потому, что нарвались на таких вот религиозных фанатиков-психопатов. Сама операция была спланирована блестяще, но кто же мог знать, что именно в ту ночь этим психам приспичит устроить своё камлание⁈
Спала Анка плохо. Ей снился странный, до жути реальный сон, похожий на голофильм с эффектом присутствия. Она понимала, что это сон, или фильм, но от этого легче не становилось и проснуться тоже не получалось. Там, в этом странном сне-фильме, тоже была война, но другая. Та, которая была и закончилась давным-давно, и про неё рассказывали в школе на уроках истории Отечества. И во сне Анка была на этой войне. На ней была военная форма и на плечах что-то вроде плаща, или накидки с капюшоном. Плечо оттягивало непривычно тяжёлое оружие с деревянным прикладом и коротким железным стволом, похожим на ствол бластера — на нём тоже, как на бластерном стволе, были отверстия для воздушного охлаждения. Снизу к оружию крепился круглый диск. Впереди, в редеющем сыром тумане возник какой-то забор из колючей проволоки. Ворота с аркой, над которой была какая-то надпись не по-русски. Буквы были непривычно-острые, колючие, они царапали взгляд, и Анка так и не смогла их прочесть. За забором были ряды низких однообразных бараков. И возле них, возле забора из колючей проволоки, стояли люди в полосатых одеждах. Страшно худые, похожие на скелеты. А потом Анка оказалась в кабинете. Как — не понятно, но во сне такими вопросами не задаёшься. Кабинет был заставлен массивной тяжёлой мебелью и на стене висел портрет человека в полувоенной одежде, у человека была косо зачесанная чёлка и маленькие мерзкие усики, похожие на сопли, выехавшие из ноздрей. На руке повязка — на красном поле белый круг и в нём — свастика. Анка стояла перед столом, на котором в идеальном порядке были разложены какие-то старинные предметы для письма. Стоял старинный аппарат для связи с трубкой. Ещё что-то. Настольная лампа со странным абажуром, будто из кожи. Кому понадобилось делать кожаный абажур? А ещё — на столе стоял какой-то странный предмет. Приглядевшись повнимательнее, Анка увидела, что это — человеческая голова! Высушенная и установленная на подставку. И это — голова Богаевского! Словно подчиняясь чьей-то воле, девушка протянула руку и коснулась сухой, пергаментной кожи.