— Я пас, — поспешил сказать Лапышев. — Нам еще физику долбить.
— Плюнь, — посоветовал Пяткин. — Сдадите без зубрежки. Нас же вытягивают.
— Я хочу по-честному… Хоть что-нибудь знать, — упрямился Лапышев.
— А ты как? — скосил глаза на Громачева Пяткин. — Тоже стопоришь?
— Я вместе с ним занимаюсь… Хочу выдержать характер. Мне поблажек не надо. А нагуляться успеем…
— Ясно. На сегодня наши пути расходятся. Разворачиваюсь и даю полный назад.
Помахав рукой, он быстро смешался с толпой.
— Как тебе наш новый знакомый? — спросил Роман у Лапышева.
— Ничего парень, только треплив больно… И, видно, гуляка. Такого вышибут в два счета.
Физику и математику они тоже сдавали в один день. Громачев бойко решил задачу по алгебре, но споткнулся на логарифмах. Он не изучал их ни в школе, ни в фабзавуче. А за неделю логарифмы не освоишь. Экзаменатор подумал, подумал и спросил:
— Как же вы будете обращаться с логарифмической линейкой?
— Я научился с ней работать.
И Роман показал, как на линейке надо производить расчеты.
— Ну что же, тогда я вас пропущу. Все же ставлю только «удовлетворительно».
На физике, как и на литературе, Лапышев с Громачевым вновь незаметно обменялись билетами. Юра хорошо помнил Закон Бойля — Мариотта о свойствах газа, а Роман как-то писал стихи об Архимеде и мог подробно рассказать о великом физике и математике древности и его законе о теле, погруженном в жидкость.
Фамилии Громачева и Лапышева появились в первом списке принятых в институт. Чуть ниже значился и Пяткин.
— Проскочили! — вслух обрадовался морячок. — Пошли стипендию выколачивать.
В институтской канцелярии им сказали, что стипендия будет небольшой: тридцать пять рублей, взяли от них фотокарточки и через два часа выдали студенческие удостоверения.
Студенты! Кто не мечтал об этом звании! Какие горизонты открываются впереди!
— Надо бы спрыснуть, — предложил Пяткин.
— Что-то у тебя, брат, программа не сильно разнообразна, — заметил Громачев. — Мы к спрыскиванию не привычны. Да и на тридцать пять рублей теперь не разгуляешься.
— Понял. Угощение за мой счет, — расщедрился Пяткин. — Мы ведь рабочий класс, а он, как правильно сказал Маяковский, «выпить не дурак»!
— Сам Маяковский непьющий.
— А ты откуда знаешь?
— Стихи на смерть Есенина помню.
— Ишь ты какой образованный. Ну, раз спиртного не желаете, пошли в столовку и по три компота дербалызнем.
— Вот это нам подойдет! — сказал Лапышев.
Вечером Роман пошел к Нине, — не терпелось похвастаться студенческим удостоверением. По дороге он купил полдюжины пирожных «наполеон» и мармеладу к чаю.
Дверь, как всегда, ему открыла Леокадия Вадимовна и предупреждающе прижала палец к губам.
— Говорите потише… Нину консультирует доцент… Ей некогда, дни экзаменов.
— Я на минуточку… Пришел сообщить, что уже поступил… Зачислен в институт. Вот студенческий билет.
Леокадия Вадимовна не без подозрения, осторожно взяла билет, повертела в руках и почти шепотом спросила:
— Как вам удалось? Вы же не собирались… и не готовились?
— Решил не отставать от Нины. А теперь, передайте, пусть меня догоняет.
Роман собрался повернуться и уйти, но Леокадия Вадимовна остановила его. Теперь этот напористый парень ей показался симпатичным. Получив высшее образование, он мог далеко пойти. Таким сейчас открыта широкая дорога.
— Нет, нет, обождите минут десять. Они скоро закончат. Нина будет жалеть, если уйдете. Пройдемте пока на кухню. Это вы нам принесли? — указала она на коробку.
— Да, к чаю.
— Очень мило! Сейчас поставлю чайник, и мы отпразднуем ваш успех.
Чувствовалось, что отношение хозяйки мгновенно изменилось, стоило только увидеть студенческое удостоверение. Ее не устраивало звание простого литейщика.
Возясь с примусом, Леокадия Вадимовна заинтересованно допытывалась:
— Скажите, как вам удалось так быстро попасть в институт? У вас есть связи? Покровители?..
— Теперь не покровители нужны, а напор, если хотите — смелость. Не надо бояться экзаменаторов.
— Вы этому Ниночку обучите. А кого выпускает ваш институт?
— Руководителей промышленности, — придумал Роман, сам в точности не зная еще профиля института. — Мы получаем инженерные знания и экономические, но я в директора не рвусь, у меня свои планы.
— Какие?
— Это пока секрет.