— Ты очень хочешь?
— Как всегда.
— Хорошо, условимся видеться у меня каждый вторник от четырех до шести. Я постараюсь на это время освобождаться от всех дел. Только не знаю, как буду прятать от него глаза. По глазам он многое угадывает и ревнует.
— Встреча с тобой для меня небывалая радость, — признался Роман, — а для тебя, наверное, одни неприятности.
— Нет, сейчас удача, а потом… Я жду наказания, и все равно не могу бросить тебя. Знаю — все обернется бедой, но помни: ты всегда свободен, не жалей меня.
Приезд Дремовой изменил жизнь Громачева, осмыслил ее. Думы о Сусанне придавали важность всему, что он делал. Пора было кончать разведывать жизнь, надо было перейти к естественному участию в ней.
Сусанна приходила оживленная, с сияющими глазами. Обязательно приносила что-нибудь вкусное: клубнику и сметану к ней, черешню, кремы, пирожки.
Соседки в эти часы дома не было. Роман брал махровый халат, полотенце и направлялся в ванную. Минут пять он намывался, а затем охлаждался под звонкими струями.
Выходил он в одних трусах и халате. Одежду приносил аккуратно сложенной. Сусанна уже заканчивала раскладывать по тарелкам «вкуснятину». Они садились за стол, с аппетитом поедали все, что было приготовлено. Запивали холодным кофе.
Потом, приказав Роману: «Ложись отдохни», — она брала тот же махровый халат и уходила под душ.
Возвращалась Сусанна с блестками капель в волосах и на груди. На нее достаточно было взглянуть, чтобы вспыхнуло желание. Видя сильное, порозовевшее от холодного душа гладкое тело зрелой женщины, Роман невольно думал: «Многие студентки по сравнению с ней не женщины, а парни в юбках. Они тощи и угловаты, и кожа у многих в пупырышках, как у общипанного гуся».
Оставшись без туфель на высоких каблуках, удлинявших ноги, Сусанна становилась приземистой, напоминала девчонку-крепыша с маленькими крепкими грудями.
— Не сбрасывай халат, ослепну! — шутливо просил он.
— А ты зажмурься и ни о чем таком не думай. Будь воздержанным. Сегодня ничего тебе не будет. Серьезно говорю. Отдохнем минут десять и разойдемся.
Но разве они могли спокойно лежать рядом? Руки его тянулись к ней, и она не отталкивала их…
Потом, после бессвязных фраз, они лежали обессиленные и постепенно приходили в себя.
«В чем кроется необъяснимая тяга к ней? — размышлял про себя Роман. — Почему меня вдруг поражает красота ее лица, красота тела?»
— Ты о чем думаешь? — спросила она его.
Как можно вспомнить мешанину мыслей, заполняющих мозг? Но ей признался словами Маяковского:
— Не могу уловить, что меня тянет и клонит к тебе.
— А ты, не вникая, принимай все как должное и не покидай меня даже в мыслях. Я поняла, что жизнь моя без тебя была бы пустой и тусклой. Я, видно, слабая, не героическая личность, раз не могу поступать как задумала.
Сусанна была откровенней и отчаянней его, не стеснялась говорить все, что думала и чувствовала. Рядом с ней он казался себе жалким трусом, боявшимся откровенности.
Потом они спохватывались, соскакивали с постели и начинали торопливо одеваться. Каждого ждала уйма дел, о которых они, как появлялись здесь, начисто забывали.
Первым уходил Роман. Он едва касался губами ее щеки, пожимал обе руки и спешил за дверь. Сусанна оставалась мыть посуду и прибирать в комнате. Все последующие дни они ждали вторника как самого радостного праздника.
ВЕСЕННИЕ ЗАПИСИ КОЗЛ-ВЯТЛИНА
«2 июня
Из «Метаморфоз» Овидия известно, что скульптор Пигмалион вырезал из слоновой кости фигуру такой прелестной женщины, что сам воспылал к ней страстью. Богиня любви угадала желание скульптора и оживила статую. Так появилась на свет прекрасная Галатея.
И я обуян чувством Пигмалиона. Сперва неохотно, но терпеливо объяснял жалкой замухрышке азы высшей математики. Постигая бесконечно малое, она видоизменялась и не только овладела вершинами математического мышления, но стала и необыкновенно грациозной особой. Студенты еще не обращают на нее внимания. Я первый разглядел ее прелесть. Это, видимо, богиня любви угадала мое желание и сделала ее живым шедевром неземного искусства.
Сколько лет я не помышлял о столь возвышенном чувстве и вдруг, как Пигмалион, готов припасть к ее ногам и целовать одежды. А главное — забыть прошлое, стать таким же трудягой, как она. Это равносильно измене прошлому, бесследному исчезновению в подземных водах реки Леты.