— Аккуратней, — Шерлок бережно помог ему откинуться на подушки и встал. — Тебе давно пора принять еще одну дозу парацетамола. Мне не следовало…
— Нет, следовало. И еще как, — вложив в голос всю свою уверенность, Джон перехватил его руку, наплевав на то, как задергало ребра. — К тому же, это я все начал. Жаль только, не могу закончить должным образом.
Краешек губ приподнялся в ухмылке, придав Шерлоку вид крайне довольный и озорной, которым Джон откровенно залюбовался, а затем тот прошел в кухню, вернулся с водой и таблетками, помог встать с дивана, убедился, что он твердо стоит на ногах и шагнул назад.
Джон запил обезболивающее, одновременно пытаясь совладать с колотящимся сердцем и призвать к порядку мечущиеся в голове мысли. Боже ты мой, он взял и поцеловал Шерлока, а тот — ответил со страстной готовностью. Все случилось легко и просто, но теперь Джон едва ли не кожей ощущал назревающее долгое объяснение, в котором им придется обозначить новые границы и прояснить взаимные ожидания.
А затем он повернулся, увидел, что Шерлок с удобством растянулся на диване, протягивая руку в исполненном царственности приглашающем жесте, и решил, что, возможно, в разговорах больше нет нужды. Шерлок был непохож на других людей, и глупо ожидать, что он свернет на ту же проторенную тропу, которой обычно шли любые заводимые Джоном отношения. Им и в этом предстояло идти своей особенной, неизведанной дорогой, чему Джон был только рад.
Разместиться на узком сиденье, явно не рассчитанном на двух взрослых людей, можно было только крепко прижавшись друг к другу. Джон улыбнулся, понимая, как раз этого Шерлок и добивался. Он осторожно улегся рядом и постарался не ухмыляться во весь рот как круглый дурак, когда на талию легла теплая рука, не давая упасть.
— Ты как? — Было совершенно ясно, что речь идет не только и не столько о пострадавших ребрах: Шерлок напряженно всматривался в его лицо в поисках малейших сомнений. — Точно уверен? Что хочешь большего?
Джон помолчал, взвешивая ответ. Новое начало не исцелит как по волшебству все раны, что они нанесли друг другу, но им дан шанс возродить из праха былых отношений нечто куда более прочное.
— Точно, — тихо произнес он, встречаясь с Шерлоком глазами. Тот не отводил взгляд, и воздух между ними загустел, наполняясь жарким обещанием. — Я еще ни в чем и никогда не был так уверен.
Даже когда делал Мэри предложение, признался он сам себе. Это казалось разумным, правильным шагом, но никогда рядом с ней он не ощущал того восторженного предвкушения, что сейчас разрасталось в груди. Он обрел бы верную спутницу и любящую жену, но годы семейного счастья с ней казались такими незначительными по сравнению с одной только возможностью того, что могли выстроить они с Шерлоком.
Легкое прикосновение губ отозвалось горячей волной по позвоночнику, и неприятные ощущения отступили на задний план, теряясь в гармонии поцелуев и укусов, движений языка и ласковых осторожных рук. Желание вновь трепетало в крови, проносилось вспышками под закрытыми веками, а в бедро настойчиво упирался твердый выступ.
— Боюсь, я вряд ли сейчас в состоянии оправдать все твои ожидания, — отстранившись, неловко признался Джон.
Шерлок помотал головой, отметая все извинения.
— Только то, что ты хочешь и можешь, — сказал он, очерчивая расплывшийся по скуле синяк. — Остальное еще успеется, у нас впереди много времени. Ничто краткосрочное мне не нужно. — Во взгляде его на миг мелькнула неуверенность, и он облизал губы. — А тебе?
— Нет, — улыбнулся Джон. — Поверь, я с радостью бы принял участие во всем, что ты способен предложить. — С намеком сжав стройное бедро, он метнул мрачный взгляд на гипс. — Но не уверен, что смогу.
— Сколько сможешь, я буду счастлив каждой малости, — прозвучало в ответ. С прерывистым вздохом Шерлок скользнул взглядом по его губам. Невозможно было представить себе более явный призыв, и, чувствуя упоенную дрожь в груди, Джон счастливо ему подчинился, отдаваясь на волю того, что ждало их впереди.
Они пережили «смерть» Шерлока и непримиримую обиду Джона после его возвращения. Пережили взаимное отчуждение и притворное равнодушие, провели год с лишним, едва разговаривая и не в силах понять один другого. Меньше недели назад казалось, они дошли до черты и разрыв неминуем, но вот они — вместе, в объятиях друг друга.
Джон не мог сказать наверняка, куда приведет эта дорога, к счастью или катастрофе, но здесь и сейчас, ласково целуя мягкие губы и открывая для себя с новой стороны, казалось бы, уже хорошо знакомого человека, он понимал: ему не терпится на нее ступить.
Шерлок вел, а Джон с готовностью следовал за ним в их общее будущее.
========== Глава 8 ==========
Шерлок поднял голову от микроскопа; внутри разлилось знакомое тепло, а сердце забилось быстрее, стоило ему услышать поворачивающийся в замке ключ. Еще не так давно он посчитал бы неприемлемой такую реакцию собственного организма и обозлился бы на себя за подобную эмоциональную зависимость, но это время миновало. Поэтому он улыбнулся и, посмотрев последний раз на расположенный под объективом слайд, сосредоточил внимание на том, кто вошел в квартиру.
В волосах Джона поблескивали капельки воды (следствие окутавшего город тумана), щеки порозовели от ветра, а джинсы внизу промокли — наверняка не раз наступил в лужу. Казалось, ничто из вышеперечисленного не способствует хорошему настроению, однако глаза его сияли, а улыбка была широкой и искренней. Он опустил на стол пакет — похоже, чай, молоко и печенье — и бросил на Шерлока полный привязанности и ласковой снисходительности взгляд.
— Ты сегодня вообще собираешься одеваться? — поинтересовался он и рассмеялся, когда Шерлок лениво повел плечом в полнейшем пренебрежении к подобной ерунде.
— Я одет.
— Пижама и халат не считаются за нормальную одежду.
— Когда я проснулся утром, на мне не было и этого.
Он торжествующе усмехнулся, видя, как потемнели глаза Джона, а дыхание стало неровным и прерывистым, лучше любых слов демонстрируя мгновенно вспыхнувшее влечение. Формально они никогда не обсуждали вопрос об общей спальне. Все получилось само собой: после похищения Джон так и не вернулся в свою комнату. Каждую ночь он укладывался на одной половине огромного матраса, оставляя за Шерлоком право присоединиться к нему, когда сочтет нужным.
Шерлок, в свою очередь, подозревал, что за последние три недели провел гораздо больше времени в спальне, чем вне ее. Кровать никогда не казалась ему столь привлекательной, и кто посмел бы его упрекнуть? Когда раньше он изредка позволял себе мечтать о Джоне, он не представлял ничего и близко похожего на то, что получил в реальности.
Из доходивших до него слухов несложно было сделать вывод, что Джон — крайне внимательный любовник, однако происходящее между ними оказалось выше любых ожиданий. Предыдущий, пусть и несколько ограниченный, сексуальный опыт Шерлока весь вращался вокруг самого акта, а все остальное попадало под категорию неинтересной прелюдии. Джон доказал ошибочность этой точки зрения.
Возможно, свою роль сыграли полученные Джоном повреждения, из-за которых до настоящего момента их физический контакт ограничивался осторожными объятиями и ласковыми прикосновениями под одеялом, скольжением ладоней по напряженной плоти и утонченной пыткой трепещущих языков. Границу на их пути в познании друг друга проводила боль. Сломанные ребра нельзя было тревожить и, как следствие, каждое их занятие любовью требовало контроля, с которым редко сталкивается только что сложившаяся пара. Это должно было бы раздражать — да и раздражало в некоторой степени, — но одновременно означало, что у них нет другого выхода, кроме как продвигаться вперед, не торопясь.
Однако подобное ограничение несло с собой неожиданные преимущества, подтолкнув их к совершенно иному роду близости. За эти дни они провели времени в разговорах больше, чем раньше за многие месяцы. Они наслаждались привычным уютом в компании друг друга, который когда-то так ценили, но теперь к нему добавились долгие, неспешные поцелуи и осторожные, настойчивые движения бедер. Они приближались к разрядке медленно, в потоке непрерывно нарастающего напряжения, слившись друг с другом, пока рука Шерлока вела их к финалу под аккомпанемент непристойных и жарких фраз, слетавших с языка Джона.