— Что делаешь? — так же зло выплёвывает младший. — Отпусти, отпусти говорю!
Чонгук хмыкает, резко отталкивая брата прямо в бассейн.
— Ты этого заслуживаешь, — Чон присаживается на корточки у бассейна, смотря на барахтающегося в воде брата.
— Бедный мальчик, все тебя предают, никто тебя не любит, — ухмыляясь, — второй сын семьи Чон и угораздило же тебя, вообще родиться в нашей семье, малыш, не умеющий отвечать за свои поступки!
Сказав всё это, у Чона даже на душе полегчало. Он долго терпел, закрывал глаза на все проступки брата, но пора с этим заканчивать. Пришло время прекратить менять ребенку подгузники и научить пользоваться уборной.
— Ты думаешь, мы не знаем о твоей привязанности, прошу заметить, к моей жене? Да ладно, Хосок, перестань уже утешать себя. Признайся, наконец, что никогда не любил, ты не умеешь любить, ты был слишком занят тем, чтобы отобрать у меня компанию и расположение родителей, что совсем позабыл, какого это быть самим собой!
Хосок развернулся в бассейне, лицом к брату, хмыкая носом, он начал кивать.
Осознание.
— Заткнись, Чонгук!
— Почему? Больно слышать правду? — парень разводит руками. — Так ты привыкай, привыкай Хосок, пока ты такой, тебе придется испытывать боль тысячи раз.
Младший начинает безумно хохотать.
— И какой же я, хён?
Парень медленно выходит из воды.
— Каким меня видишь ты?
Чонгук хмурит бровь. Он поднимается с корточек и, схватив с деревянного столика полотенец, кидает его брату.
— Ребёнок, причём очень завистливый, только вот одного ты так и не понял…
— И что же это?
— Чон Хосок, страдал не ты один, ладно?
Парни сравнялись, смотря друг другу в глаза.
Сегодня каждый узнает больше, каждый побывает в шкуре другого.
— Конечно, мы оба страдали одинаково Гук, только вот мама всегда гордилась тобой больше, а отец.… Этот человек всегда ставил тебя мне в пример, унижал, говоря, что сожалеет о том, что я не такой как мой старший брат. Конечно же, мы испытывали одинаково боли, только вот ты страдал с поддержкой родителей за спиной, а я… Я просто…
Сейчас Чонгук иначе смотрел на брата, не осуждающе.
— Знаешь, может быть, ты и не думал об этом, но вспомни моё и своё совершеннолетие: отец от счастья светился, да он был счастливее тебя самого в этот день, сколько журналистов он позвал на твоё торжество, рассказывая всем, как гордиться тобой и какой ты замечательный сын, не так ли?
Чон коротко кивает, не до конца понимая, к чему клонит брат.
— А что досталось мне? В тот день, когда мне исполнились эти грёбанные 18, знаешь, что он сказал мне?
Хосок подошёл к Чонгуку, схватив его за плечи.
— Он сказал, что ему стыдно, что у него два сына, сказал, что было бы лучше, если бы наша мать просто умерла, умерла, не родив меня, — с мужских глаз начали капать слёзы. — Я так ненавидел его тогда, ненавидел маму, за то, что действительно позволила мне родиться, но больше всех я возненавидел тебя, ты причина.… Знаешь, я и по сей день считаю, что если бы тебя не было, то и моих страданий бы тоже не существовало!
Чонгук делает короткий вздох и крепко прижимает брата к своей груди.
Он не знал. Никогда не знал об отношении отца. Даже подумать не мог, что мужчина, вырастивший его, мог так относиться ко второму родному сыну.
Да, Хосоку не нравилось общество отца, но Чонгук и подумать не мог из-за чего.
Они оба желанные дети, как считал сам Чон, до сегодняшнего дня. Оба наследники «Хейдгрупп». Родные братья, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Но он даже подумать не мог, что отношения их родного отца могло быть таким двойственным.
— Хосок…
— Я запутался, брат. Не могу отличить ложь от правды. Я не знаю, что нравится мне, а к чему я заставил себя привыкнуть из-за тебя. Всё, что я сейчас делаю, вся еда, которая мне нравится, одежда, машины, всё это нравится тебе, всё это любишь ты, а не я! Даже Хэрин…
XXX
Гоните к чёрту людей, которые говорят или хоть как-то намекают на то, что время лечит. Ложь. Большой комок лжи.
Время не лечит. Воспоминания не стираются.
Может пройти год, четыре года, восемь лет, человек не забывает, он просто адаптируется к новой жизни, принимает изменения, пытается жить с этим, но ничего не забывает.
Бог наградил своё создание памятью, интересно не жалел ли он об этом?
Даже сейчас, спустя два года и шесть месяцев, которые Хосок провёл далеко от брата, семьи и Джина, он не может забыть, не может привыкнуть к новой жизни, которую пообещал сам себе. Он учиться любить, наслаждаться, ценить, но иногда становиться так сложно, что хочется просто отпустить руки и стереть нахрен память. Он держится, будет пытаться держаться.
Рассказав всё Чонгуку, признавшись во всём, парень просто не смог оставаться там, где когда-то вырос. Он оставил всё: дом, отцовские деньги, дорогие машины, друзей, свой статус и даже девушку, с которой довелось повстречаться несколько дней. Оставил и просто исчез.
Улетел далеко, чтобы разобраться в себе. Чтобы переосмыслить всю жизнь.
Первый год даже Джин не знал, куда подевался Хосок. Его искали в девяти странах, но он будто сквозь землю провалился. Проще было найти иголку в стоге сена, чем Хосока, который вбил себе в голову, что должен стать другим человеком. Но потом, спустя, вот уже восемь месяцев, Хосок решил напомнить о себе, но только другу, лучшему и единственному, заранее взяв обещание, что тот никому и слова не скажет о его жизни. Так и случилось, Джин стал единственным, кто по сей день знает о местоположении Хосока. Он обещал никому не рассказывать, он сдержал обещание, но взамен, стал отправлять другу письма, электронные конечно.
В этих сообщениях говорилось обо всём: о жизни Джина, Чонгука, семьи Чон, о Дженни и просто происходящем в Корее. Джин очень хотел, чтобы Чон Хосок знал обо всём. Обо всём в мельчайших подробностях. Он желал, чтобы, когда друг вернулся домой, ему было легче наверстать упущенное.
XXX
Сидя на Испанской лестнице, Хосок наслаждался времяпровождением в романтичном Риме.
Он на минуту прикрывает глаза и пытается вспомнить всё то, что он прочитал в письмах друга.
Ах, ну конечно, самое главное заключается в том, что Хосок год назад стал дядей крепыша Чон Мина. Как писал Джин: «А этот малый твоя копия, Хо, ты точно ничего не сделал для этого»?
Это радует. Возможно, этот ребёнок сможет изменить всю семью Чон, примирив каждого, заставив стать крепче.
Джин окончил курсы кулинарии. Не без помощи Чонгука, но теперь он довольно известен в Сеуле, как выдающийся повар-красавчик. Они с Дженни много работали, чтобы открыть своё собственное заведение, это их сплотило. Джин так много извинялся за свои чувства к этой негоднице.
Но в последней переписке, он прислал фотографию приглашения на их с Дженни свадьбу. Вот и малышка Джен нашла своего спутника по жизни, осчастливив своего «повара-красавчика».
Сейчас, находясь в самой романтичной стране Мира, Хосок впервые чувствует себя счастливым. Находясь в поисках себя, за два года он побывал во многих уголках земного шара, но Италия, кажется, это последняя, конечная остановка в его долгом пути.
Он решил остаться в Риме, купить маленький домик, устроиться куда-нибудь на работу, жениться на какой-нибудь милой итальянке, завести породистого пса и просто прожить свою жизнь, не сожалея не о чём. Ведь жизнь слишком коротка, чтобы тратить хотя бы минуту на сожаления. У него впереди долгая жизнь, которая будет наполнена прекрасными и ужасными мгновениями, которые он себе даже представить не сможет.