— Почти каждый день уходит. Самолёты так и летают. Я силуэты запомнила — истребители, палубные бомбардировщики и торпедоносцы. Иногда с борта летающие лодки спускают.
— У вас в городе лётное училище было?
— Да. Наблюдателей, вроде, готовили. Курсанты раньше такие красивые были! Всем девочкам в старой школе нравились.
— Сейчас, что, красивые кончились? Уродов стали набирать?
— Нет, ты чего? Форма какая-то другая, не такая яркая. А так их намного больше стало. Училищ ещё несколько открыли. Мальчики злятся — курсанты всех девочек увести могут.
— Кто про что, — бурчит недовольно Софи, — красивых-то хоть много?
— Имеются. Там беговые дорожки недалеко. Такие иногда встречаются, — мечтательно вздыхает, — на принца похожие…
— На какого принца? — с непонятной интонацией осведомляется Софи.
— Как на какого? На твоего! Бе-е-е-е! — показав язык, дразнится Динкерт, весьма ловко спародировав Марину. Сама она так больше не делает, но запомнилось многим.
Только недавно Софи её понимать стала, хотя аналогичного человека — Эриду всю жизнь знает. Эр поначалу потому так сильно и закрылась в себе — страшно боялась большого количества новых людей и одновременно стеснялась сказать об этом даже Марине.
Старшая Херктерент и то случайно догадалась, заметив, что учебный рисунок подруги совершенно низкого для неё уровня.
Выяснилось, Эр специально так делала, лишь бы не выделиться и не навлечь на себя… Она сама не знала, что именно.
Всего-то надо было настоящего уровня Эр работы преподавателю показать. Та боялась самым первобытным страхом, будто её съесть могли. Пришлось даже немного за косу потянуть.
С Динкерт нечто похожее произошло. В старой школе была если не самой, то одной из лучших, иначе просто побоялась бы экзамен сдавать.
В «Сордаровку» попав, вдруг оказалась не лучшей, а совсем наоборот. И так не слишком смелая, оробела совсем. Стала бояться всех и вся. Кроме Эриды, органически не способной ни у кого страх вызывать.
Да ещё не разделённые чувства и шуточка Марины, за которую могли и убить, найдись за Динкерт кому вступиться. Ладно, Хейс по-настоящему мудрой оказалась, и кроме неё да Софи никто ничего не узнал.
Тут-то Софи и стала к Динкерт приглядываться.
Когда впервые решила заговорить, притом там ещё Эрида для поддержки была, Динки сначала перепугалась чуть ли не до смерти, отвечала вообще односложно.
Но разговорить её удалось. Оживать потихоньку начала. Раскованней стала. Чувство юмора пробудилось. Да и вообще, оказалась девочкой получше многих, Софи с детства знакомых.
«Зачем мне самой это нужно? Пытаться жизнь кому-то улучшить. Дело-то мне до неё какое? Совсем не замечала раньше. Да и пошутить могла злее Марины, причём, парой слов, даже без химикатов. Или просто стало противно смотреть, как человек загибается ни от чего-то или конкретного, а просто от окружающего равнодушия? Человек, конечно, скотина, но он скотина социальная. Даже зверьё, пусть и очень сильно иногда, себе подобным помогает. Змеи и то кладку яиц охраняют. Так почему я должна быть гербового зверя хуже?»
— Знаешь, я искупаюсь пока тепло ещё.
— Купальник-то одела?
Динкерт хихикает.
— Учти, много у кого за лето биноклей прибавилось.
— Ну, так ведь есть, что посмотреть.
— Простудиться не боишься?
— Нет, тут теплее, чем дома. А там я с четвёртого месяца плавала. Да и не тонул тут никто.
— Вообще-то, был прецедент.
— Ты про Рэду? — Динкерт уже разделась и в воду зашла, — Вот уж не думала, кто с топором ходит, как этот самый предмет, плавает.
— Как водичка?
— Прелесть! Словно летом или тогда, у Эриды.
Софи встаёт.
— Тоже сплаваю напоследок. На полюсе не замёрзла, и здесь не растаю.
Глаза Динкерт удивлённо округляются.
— Ой! У тебя снова этот купальник, что на расстоянии почти не видно.
Старшая Херктерент смеётся.
— Ну, так пусть заинтересованные рассмотреть пытаются. Мне как-то не жалко. Не я же глаза и другие органы портить буду.
— Тут что, на каждом озере по островку?
— Да. И все искусственные, как и озёра.
— Рыба, зато настоящая.
— Ты её всё равно ловить не умеешь.
— А зачем мне уметь? Вон дома после учений рыбу только так подбирают. Столько всплывает от взрывов.