— Точнее, то что у неё ниже шеи.
— Тут достаточно и ценителей твоей другой части тела.
Хейс опасно щурится. Яроорт бы узнал, так Хейс смотрела на Ленн, бросая той вызов. Но Яроорта здесь нет.
— Тогда почему эти ценители тут, а не там, — показывает в сторону моря.
Софи вообще-то тоже задавалась этим вопросом. И немало любителей пафосно рассуждать о патриотизме и ходе военных операций были ей посажены в лужу точно таким же вопросом. Софи хорошо умеет вопросы задавать так, чтобы побольше людей слышало. Не сомневается, врагов здесь нажить она уже успела.
— Сложно сказать, Хейс, люди все разные. Кто болен, у кого отпуск по ранению, многим ещё не подошёл призывной возраст.
— Больных что-то совсем уж зашкаливающий процент.
— Сама понимаешь, я не могу за всех отвечать, но из тех, кого знаю, никто не уклоняется, — вообще-то это далеко не так, только Хейс совсем не про всё знать обязательно.
— Это так, просто вспоминается, в Столице работник на оборону уже оскорблением является.
— Это павлинов так переименовали?
— Насколько я знаю, нет. Они сами эту фразу употребляют весьма охотно.
— Понимая, сам урод всегда лестно осознавать, есть кто-то более уродливый.
— Это не смешно, Софи. Страшно, скорее.
— Я и не смеюсь, — принцесса призадумывается, — Однако, странно слышать «страшно» от Смерти.
— Я всего лишь человек. Меня только зовут так.
Хейс смотрит на светлеющее небо.
— Вряд ли ещё попаду сюда.
— Что так грустно? Чем бы ты сейчас ни занималась, у моряков это точно появится и будет здесь стоять. Уж если в структуре, где ты находишься, что-то важное происходит, ты в самом эпицентре сама-собой окажешься.
Глава 35
— Быстро же у тебя верного оруженосца увели. Даже не ожидала, что таким нестойким окажется.
Марина угрюма. Хочется в глаз сестрёнке заехать, но понимает, пока незачем. Даже попытки стукнуть, Соньке достаточно будет, чтобы в собственной правоте удостоверится. Жирно будет!
— У. Меня. Никто. Никого. Не уводил, — раздельно чеканит Марина.
— А у меня глаз в таком случае нет, — часто — часто моргает Софи, словно стараясь подтвердить наличие органов зрения, — вот, думаю по спальням пройтись, проверить нет ли сломанных кроватей.
Марина энергично демонстрирует непристойный жест, Софи на всякий случай, отодвигается подальше.
— Решила ремонтом сломанной мебели заняться? Не знала, что ты ещё и столяр.
— Тебе далеко не все мои таланты известны. Хватит дурачится, Марина. Ты прекрасно поняла, о чём я.
— У Рэды всё хорошо, — скалится Марина, — у Димы — тоже неплохо.
— Так ты не ревнуешь? Он же, вроде, твой друг был, а теперь с Рэдой поддерживает близкие отношения.
— Кем он мне был, тем и остался. Мне ни к чему разрушать иллюзии первой любви Рэды.
— Даже так? Чего-то я не понимаю. Или ты решила придерживаться широких взглядов?
— Взгляды какие были, те и остались. У меня не настолько свербит в одном месте, как у тебя. Мне от определённых людей не надо определённых вещей.
— Рэду теперь больше уважать будут. Как же, у самой Херктерент парня увела! Ладно, одного из многих, а то единственного.
— Рэда первая в глаз за такое даст.
— Хочешь сказать…
— Я его сама отпустила, не собака на стоге сена. Пусть ко мне добрые чувства сохранит. Жизнь по-разному может сложиться.
— Только на Рэде он никогда не женится, — качает головой Софи, — Год, два, три — перегорит и бросит. Вернётся.
— Куда?
— К тебе. Куда же ещё? — пожимает плечами Софи, — Я однолюбов распознавать умею. Пытается клин клином вышибить. Только не выйдет у него ничего.
— Каков же смысл в твоих предыдущих шуточках?
— А такое вот я…
— Остропахнущее и в воде не тонущее?
— Рада, что у тебя настроение хорошее.
Эриде определённо нравится за развитием отношений наблюдать. Особенно, как узнала, Марина ни на кого не злится. Усиленно за ними таскается. Того и гляди, третьей лишней станет.
Нет, про взаимоотношение втроём читать приходилось, и картинки соответствующие находила.
Да и самцам человека разумного очень часто бывает мало одной самки. Но здесь ничем подобным и не пахнет, во всяком случае, пока.
У Эр набросков с парочками становится всё больше и больше. Большинство понятно на кого похожи. Есть уже и весьма откровенные. Причём сразу и не определишь, с натуры выполнены, или плод неуёмной фантазии разноглазой.
Нос к носу сталкивается с бывшим главным воздыхателем.