Софи расстегивает платье.
— Ой, ты совсем как взрослая, — удивленно говорит Эрида, увидев черное кружевное белье Софи.
Та с усмешкой отстегивает зажимы чулок.
С небрежным кокетством изящным взмахом ножки откидывает трусики.
— Жаль, я не скульптор! — восторженно выдыхает Эрида.
Софи довольно проводит руками по телу, приподняв небольшие, но уже неплохо развитые, грудки. У Эриды у сосков ещё только-только намечаются припухлости, а у Марины вообще ещё ничего нет.
Эрида осторожно касается руки Софи. Говорит почему-то шепотом.
— Всегда завидовала, какая у тебя удивительно белая кожа.
Сделав несколько набросков, Эрида говорит:
— Знаешь, что-то не то. Надо, что бы у тебя было что-то в руках. Шарф или платок.
Из шкафа вытаскивают один из чемоданов Эриды.
Видно, что хозяйка собирала вещи сама. Никто другой до подобного склада самых разных вещей в одном месте не додумался бы. Легкие платки соседствуют с меховыми муфтами, тут же целый ворох ремешков, поясков, несколько перчаток и футляров с украшениями, тут же присутствуют футляры с подзорной трубой и механическим калькулятором.
Если Херт не глядя, оплачивает все счета Эриды, то Саргон прямо запретил дочерям покупать вещи дороже определенной суммы (в первую очередь, запрет касается Софи). На шубу из норки хватит, а вот на усыпанную бриллиантами сумочку — нет. У Эриды такая сумочка есть, но валяется в дальнем углу шкафа, как что-то совершенно не нужное. Не исключено, что Эрида уже позабыть успела, что такая сумочка у неё есть. И это притом, что сумочка показалась безумно дорогой самой Кэретте!
Софи натягивает сетчатую полупрозрачную черную перчатку.
— Эр, где вторая?
— Вот.
Она вскакивает.
— Придумала!
Вытаскивает из ящика шкафа белое покрывало, бросает на кровать.
— Надевай вторую, потом свои чулки без пояска и ложись на живот. Смотри на меня, только не смейся. Такое сочетание черного и белого — должно получиться здорово.
Внимательно изучают рисунок. Изображенная лежащая обнаженная выглядит порочно-соблазнительно. Волосы чёрные, глаза подведены чёрным. Взгляд женщины, твердо знающей, в чем её главная сила.
— Интересно, что будет, если в коридоре повесить? Ты мне тут такой макияж изобразила, что не узнают.
— Провисит до первого мальчишки — упрет к себе, и будет, сама знаешь, чем заниматься. Ты заметила, в библиотеке разобрали почти все книги про художников, кто хоть раз писал ню?
— Теперь давай я тебя нарисую, — говорит Софи.
Эрида стоит у зеркала, оттянув ногу назад, словно балерина и набросив на плечи шаль.
— Сядь на подоконник. Держи шаль так, словно закрываешься от кого-то. Смотри смущенно.
— Так?
Глаза опущены, голова наклонена.
— Вот!
— Да ты тут меня совсем маленькой сделала!
Эрида на рисунке выглядит ребенком, застигнутым нагой в неудачный момент. На лице смешанное выражения испуга, смущения и какой-то непосредственной наивности.
Сравнивают оба рисунка.
— Хм, — с глубокомысленным видом изрекает Софи, встав в позу оратора и подняв к верху палец, — что интересно, типы, представленные на данных изображениях, по мнению многих мужчин, являются примерно одинаково привлекательными, как с эстетической, так и с… другой точки зрения.
Эрида запускает в неё подушку. Софи ловко уворачивается. Обе хохочут.
Такое впечатление, что содержимое шкафа Эриды бесконечно. Чехлы с шубами. Коробки с обувью. Яркие коробки с мирренскими надписями. Софи с интересом открывает одну из них и достает атласные балетные туфельки с лентами.
Разглядывает, примеряет к ноге.
— Ой, — удивляется Софи, пощупав жесткий носок.
— Что там?
— Он совсем твердый.
— А ты что хотела, это же пуанты.
— Настоящие балетные туфельки?
— Ну да. Мирренской фирмы в них выступают лучшие балерины мира, включая нашу Геллетт.
— По прозвищу Императрица?
— Ну да, её почти все так зовут.
Софи надевает туфельку (у неё с Эридой один размер).
— Эр, а зачем носок жесткий? Что бы фуэте делать можно было?
— Ну да, хотя пуанты уже давно так делают, раньше, чем фуэте придумали. Носок проклеен и проложен картоном, подошва проложена толстой картонной стелькой и подшита тонкой кожей. В этой мастерской есть даже выточенные из дерева специальные колодки- этакие скульптурные портреты стоп всех самых известных балерин, как наших, так и мирренских. Про пуанты этой мастерской говорят что их, в отличие от всех остальных, сразу надевать можно.