- А эти сто долларов? Что это, возврат старого долга?
- Именно так, - ответил Бодред, сидящий на краю стула, выпрямив спину.
- От кого они получены?
- От некоего Генри Смита. Карточный долг.
- Приведите его. Я хочу удостовериться.
Бодред провел рукой по шапке кудрявых волос:
- Не знаю, где его искать. Я наткнулся на него, идя по улице. Он вернул мне долг и двинулся дальше.
- Были ли у вас прочие доходы на этой неделе?
- Нет.
Гай Дэлби зловеще ухмыльнулся и постучал пальцем по лежащему на столе листу бумаги:
- Это показания. Имя: Полинезия Глианте. Род занятий: проститутка. "На прошлой неделе мной было передано сто семьдесят пять долларов Бодреду Хислдайну. В случае отказа он угрожал лишить меня ушей".
Бодред надменно уставился на своего мучителя:
- Кому вы предпочитаете верить? Мне или старой суке с провисшим хребтом, которая не могла заработать ста семидесяти пяти долларов даже в лучшую неделю своей жизни?
Дэлби воздержался от прямого ответа.
- Найдите себе работу. Если у вас не получается, я сделаю это за вас. Вам следует зарабатывать себе на жизнь приемлемыми методами. На Джугурте много вакансий.
Полицейский ссылался на мир, особо ненавидимый асоциальными элементами за исключительно суровые условия, созданные работникам его коррекционных ферм.
Бодред был впечатлен ледяной лаконичностью Дэлби. Его предыдущий пробационный инспектор был обычным урбанитом, чьей инстинктивной реакцией на окружающих было сострадание. Объяснять ему свои промахи не представляло проблемы. Этот дурень был очарован способностью своего подопечного видеть тонкую грань между добром и злом, причем ему вполне хватало устных деклараций. А инспектор Дэлби, очевидно, ни в малейшей степени не заботился о душевных тяготах, мучивших Бодреда. Бурля гневом и грязно ругаясь, Хислдайн был вынужден обратиться в Городскую службу занятости, откуда был направлен на космическую верфь Орион в качестве ученика слесаря с заработной платой, больше похожей на дурную шутку. Ему просто необходимо было так или иначе перехитрить Дэлби!
Меж тем обнаружилось, что его новое начальство, прораб Эдмонд Сэркейн, еще один бывший космоплаватель, не более симпатично, чем предыдущее. Сэркейн сразу дал своему подчиненному понять, что для того, чтобы хотя бы заикаться об оплате за час работы, тому следует проработать этот час с полной самоотдачей. Для Бодреда это было абсолютно неслыханно. Не может же он говорить всерьез! Бодред предпринял ряд мер, направленных на обман бдительности прораба, однако тот имел дело с тысячами подмастерьев, тогда как опыт Бодреда ограничивался лишь одним Сэркейном. Как только страдалец затаивался в тени с намерением немного передохнуть либо пытался пропустить особо мучительную стадию обработки детали, в его уши тут же бил резкий голос Эдмонда, так что Бодред даже начал задумываться о возможности приятия неизбежного. В конце концов, работа оказалась не такой уж тягомотной, а неуважительное отношение прораба можно было расценивать как желание сделать своего ученика лучше во всех аспектах, в том числе и в искусстве металлообработки. К своему крайнему изумлению, время от времени он обнаруживал, что занят прилежным трудом.
Сами верфи Бодред нашел исключительно примечательными. Взгляд его, как и у всех урбанитов, был цепким; он сразу приметил мрачную гармонию цветов вокруг себя: черные постройки, охряной грунт, серый бетон, красные, голубые и оливково-зеленые знаки и символы, оживленные электрическим мерцанием, огни и султаны дыма, постоянное мельтешение рабочих. Кили строящихся кораблей, нависающие над головой, рождали в его душе более сильные эмоции: восхищение, смешанное с антагонизмом. Они символизировали далекие миры, которые Бодред, будучи урбанитом, не имел ни малейшего намерения посетить даже в качестве туриста. Зачем лезть в такие дали? С видами, запахами и тактильными ощущениями на далеких планетах он был хорошо знаком благодаря ТТВВ, так что покидать Хант не было ни малейшей нужды.
Если бы только раздобыть деньги.
Деньги! Слово это затрагивало самые чувствительные струны души Бодреда. Работая на полировочном станке, он хорошо видел расположенный на юге Клаудхевен, умиротворенно купающийся в золотистом вечернем свете. Он будет жить там! Хислдайн забормотал под нос, давая себе это торжественное обещание. Ему нужно всего лишь раздобыть денег.