- Что вы записываете?
- Всего лишь фиксирую приходящие мне отрывочные мысли.
- О чем?
- О городском населении и его обычаях.
Бодред уставился на девушку пристальным и недружелюбным взглядом:
- Полагаю, вы изучали меня все это утро. Я - один из колоритных аборигенов?
Эллис рассмеялась:
- Мне пора отправляться домой.
- Одну секунду, - сказал Бодред. - Я увидел человека, с которым мне надо перекинуться парой слов. - Он встал и прошел к кабинке, из которой Ральф Дидо тихо наблюдал за происходящим в таверне.
Бодред заговорил грубо и отрывисто:
- Заметил, с кем я сижу за столом?
Ральф бесстрастно кивнул:
- Довольно аппетитная, и не в меньшей степени странная. Кто она?
- Космонит. Ведет себя так, будто владеет всем Хантом. Никогда не видел столько спеси в одном человеке.
- И выглядит так, словно собралась на маскарад.
- У них там так принято. Она абсолютно невинна, чиста, как утренняя роса. Доставлю я сам. Сколько?
- Нисколько. Сейчас горячо. Слишком много хлопот.
- Не слишком, если все будет обставлено с умом.
- Мне придется переслать ее в Никобар или Мауритан. Риск может того не стоить.
- Да ладно. Почему бы нам быстренько не слепить серию в студии, как мы это проделали с теми двойняшками?
Ральф с сомнением покачал головой:
- Нет декораций, отсутствует сценарий, нам понадобится самец.
- Самцом буду я. Все, что нам нужно - это студия. Никакого сюжета, никаких декораций - только действо. Она такая высокомерная и надменная! Это будет первоклассное представление. Осознание ситуации. Взрыв ярости. Все тридцать три удовольствия! Мне не терпится наложить на нее руки.
- Она сдаст тебя. Если, конечно, у нее будет возможность сделать это.
- Возможность у нее будет. Я хочу, чтобы она это надолго запомнила. Мне придется надеть маску клоуна, иначе я рискую устроить приятный сюрприз Кларчи и Делмару, решившим поразвлечься ганком. Я прямо вижу, как один говорит другому: "Гляди-ка, а вот и наш Бо!".
Ральф наклонил голову к Бодреду:
- Ты опоздал. Она уходит.
- Маленькая негодяйка! Я просил ее подождать!
- Похоже, она об этом вспомнила, - елейно произнес Ральф. - Опять садится.
Эллис досыта наелась таверной "Голубая лампа" и более чем досыта - Хантом. Она желала только одного - оказаться в Воздушном доме посреди прозрачного голубого неба.
Внезапно в таверну вошел человек и занял малозаметное место у стены. Девушка смотрела на него в глубочайшем изумлении. Не может же это быть Вальдо? Но это был определенно он, несмотря на то, что на нем была широкая коричнево-золотая фетровая шляпа с опущенными полями, бронзовые орнаменты на щеках и просторный блестящий капюшон зеленого оттенка: одежда, способствующая сохранению инкогнито. Что же могло понадобиться Вальдо в "Голубой лампе"? Эллис подавила спонтанный импульс подойти к нему и задать этот вопрос. Бодред с приятелем о чем-то шептались: вне сомнений, планировали какую-либо шальную выходку, по всей видимости, бесчестную. Девушка перевела взгляд на Вальдо и обнаружила, что тот уставился на нее, стараясь не выдавать своего изумления. Эллис нашла этот факт исключительно забавным и решила выждать некоторое время в надежде на дальнейшее развитие событий.
К Вальдо присоединились двое незнакомцев. Один из них указал на Бодреда почти незаметным кивком головы. Волберг еще раз пробежался по залу озадаченным взглядом и повернулся к своему информатору. Казалось, он говорит: "Но он не блондин! На фотографии были отчетливо видны желтые волосы!". А его приятель, возможно, отвечает: "Краска для волос стоит недорого." На это Вальдо ответил неуверенным кивком.
Эллис затрепетала от восторга. Вальдо был поражен, увидев ее в таверне, но скоро к ней присоединится вышагивающий своей чванливой походкой Бодред, который уже поднялся из-за стола. Несколько мгновений он стоял, уставившись в пустоту, с отвратительным оскалом на лице. Его мощное телосложение, мясистая челюсть, круглые глаза, трепещущие ноздри вызвали в памяти Эллис изображение минойского минотавра, увиденного ею в холле истории этим утром. Сходство было поразительным.
Бодред пересек комнату и подошел к столу, за которым сидела Эллис. Вальдо дернулся вперед, его глаза широко раскрылись.
Бодред сел. Изменение, происшедшее в его настрое, было более чем очевидным. Подобострастные манеры, которые Бодред культивировал в себе этим утром, полностью исчезли, теперь он, казалось, источал дух удальства и решительности.