Рэй отводит взгляд и, прочищая горло, говорит:
- Да, отличная мысль.
Поставив кофе на стол, он выходит из кухни. Я наблюдаю за тем, как Рэй исчезает в моей спальне, а через несколько мгновений он направляется к входной двери, но уже в рубашке. Я следую за ним, держа оба наших стакана в руках.
- Забыл, что у меня есть кое-какие дела, так что не могу больше оставаться, - говорит Рэй, стоя ко мне спиной.
- Ладно, - неуверенно говорю я, удивлённая его таким быстро сменившимся настроением. Я протягиваю ему стакан, но не успеваю сказать и слова, как он выходит и закрывает за собой дверь, оставив меня стоять поражённой на пороге.
Рэй
- Я люблю тебя, Эмили Дэй.
Слова вырываются из меня, прежде чем я успеваю осознать, что говорю. Чувствую, как Эмили напрягается в моих объятиях, и проклинаю себя, за то, что, находясь рядом с ней, я всё ещё не научился фильтровать все, что вылетает из моего рта. Медленно Эмили отстраняется, и наши глаза встречаются всего лишь на мгновение, прежде чем она заходится в истерическом смехе. Звуки её мелодичного смеха эхом разлетаются по всей квартире и, отражаясь от поверхностей, ударяют по мне, но звуча уже не так мило, а скорее насмешливо.
Отсмеявшись, Эмили смотрит на меня, и в её глазах я вижу то, что никогда больше не надеялся увидеть: страх, недоверие и отстранённость.
- Давай не будем говорить то, что на самом деле не имеем в виду, - говорит она, и её слова врезаются в меня, словно скоростной поезд, заставляя меня отшатнуться.
Тряхнув головой, я пытаюсь взять себя в руки, но безуспешно. Воспоминания накатывают на меня волнами, не давая прийти в себя. «Ты – убийца. Ты никогда не будешь достаточно хорош для кого-либо. Ты всё разрушаешь на своём пути. И кому ты такой нужен?! Никому!», - я вспоминаю каждое слово, сказанное мне отцом. Схватив вещи, я прожогом вылетаю с квартиры Эмили, сажусь в машину и, выжав педаль газа до упора, лечу по дороге. Свет резко переключается на красный, так что я еле успеваю затормозить на перекрестке, прежде чем врезаться в грузовик.
- Чёрт… Чё-ё-ёрт!
Я тру лицо руками, пытаясь разогнать все те картинки прошлого, которые стоят у меня перед глазами.
- Я люблю тебя, – говорю я тихо, и, удивляясь собственной тупости, смеюсь. – Люблю, мать твою!
Я смеюсь так, что начинает болеть живот. Машины, стоящие позади меня, сигналят, когда светофор переключается на зелёный, но я не обращаю внимания. Откидываю голову на сиденье и глубоко дышу.
- Ну, ты, Адамсон, и влип, - шепчу я, не переставая улыбаться.
Направляясь в ближайший супермаркет, я покупаю бутылку виски, потому что ничто не помогает забыться, так как обжигающее горло виски. Садясь снова в машину я, не задумываясь выезжаю за черту города и только тогда съезжаю с дороги. Я сижу так весь день, анализируя свои слова и действия. Я не знаю, что сподвигло меня сказать всё то, что я сказал Эмили, но мне совершенно не хочется забирать эти слова назад. Я чувствую, словно впервые за долгое время сделал всё правильно, но реакция Эмили повергла меня в ступор. Её слова меня больно ранили. Я понимаю, что всё ещё не заслужил её доверие, но такой прямой отказ….
Я выхожу из машины и сажусь на капот. На улице декабрь месяц, но снег ещё так и не выпал. Откидываясь на лобовое стекло машины, я глубоко вдыхаю свежий воздух, который из-за вечернего мороза, кажется ещё чище. Посидев так в тишине ещё полчаса, я начинаю чувствовать, как декабрьский мороз просачивается сквозь одежду, заставляя дрожать меня всем телом. И так как я всё ещё не успел протрезветь, другого выхода кроме как позвонить Дэрэку я не вижу.
Он приезжает на такси через десять минут после моего звонка.
- Адамсон, ты опять что-то натворил? – спрашивает Дэрэк, как только закрывает двери такси.
- С чего ты взял?
- С того что обычно, когда ты напиваешь и сходишь с ума из-за Джессики, ты мне не звонишь. Но вот он ты пьяный, и ты позвонил мне. Отсюда следует вывод - ты опять что-то натворил и это «что-то» каким-то боком касается Эмили. – Раздражённо говорит Дэрэк. – И ты, придурок, меня уже достал, потому что, мать твою, не можешь разобраться в своих грёбанных чувствах! – орёт он.
Остолбенев он такого всплеска злости, я сделал шаг назад, но Дэрэка это не остановило. Наступая, он схватил меня за воротник куртки и поорал мне в лицо:
- Определись чего же ты хочешь, бл*ть! Потому что я так устал от этой грёбанной неопределённости, что уже просто нет сил.
Его глаза были красными, словно он не спал несколько дней, и всё тело тряслось от еле сдерживаемой злости.
- Ладно, парень, остынь. – Спокойным голосом проговорил я и попытался оторвать его руки, которые с силой вцепились в мою куртку. – Это не ты.
И словно Дэрэк только сейчас понял, что делает, он быстро отдёрнул руки и сделал несколько шагов назад.
- Чёрт, прости, мужик. Не знаю, что на меня нашло.
- Угу. Дерьмово выглядишь, кстати.
Дэрэк не весело рассмеялся:
- Видел бы ты себя…
- Да пошёл ты. – Я прошёл к машине и плюхнулся на пассажирское сиденье: - Поехали или как?
Дэрэк сел за руль и в тишине мы поехали домой. Он нарушил тишину только когда припарковался.
- Ты, идиот, снова её обидел? Потому что, если это так я надеру тебе задницу прямо сейчас.
Ему не надо было уточнять о ком идёт речь, был всего одни человек, о котором мы оба так заботились.
- Нет.
Дэрэк повернулся на сидении и посмотрел на меня «я-не-верю-тебе» взглядом.
- Я сказал, что люблю её.
Глаза Дэрэка резко открылись, и он присвистнул:
- Вот же блин…
- Именно.
- Она вытолкала тебя из квартиры, не так ли?
- Нет, ей не пришлось этого делать, я сам ушёл, как только она сказала, что эти слова для неё ничего не значат.
- Ну, мужик, здесь ты облажался по-крупному.
- Снова.
- Чёрт, да. – Дэрэк вздохнул. - Эмили никогда не была любительницей проявления чувств, особенно на публике. И она всегда говорила, что слово «люблю» - универсальное слово, которым затыкают все дыры.
И в этот момент я решил для себя, что заставлю её поверить в искренность моих слов, чего бы мне это не стоило.
Глава 30
Эмили
Всю ночь мне снятся кошмары о том, как Эван говорит, что любит меня и никогда не оставит, а затем навсегда уходит из моей жизни. Затем родители, которые заставляют меня делать то, что я ненавижу больше всего в жизни, под предлогом «потому что мы тебя любим». И, конечно же, Брэндон, который говорит: «Я люблю тебя», при этом трахая какую-то шлюху. Поэтому, когда в три часа утра или ночи (называйте это как хотите) я просыпаюсь с дико колотящимся сердцем и с испариной на лбу, всё о чём я могу думать так это о Рэе Адамсоне и его глупом длинном языке, из-за которого я, между прочим, лишилась сна.
Раздражённо вздыхая, я иду на кухню, и мне на глаза попадается стакан с кофе, который оставил Рэй. Вся моя квартира будто пропитана им. Я могу вспомнить где он стоял, что говорил, чего касался, каждую долбаную мелочь. Могу поклясться, что мой диван пахнет также как его гель для душа. Всё что окружает меня, напоминает о Рэй и каждом моменте, проведённом с ним. Нам было хорошо вместе, но он испортил всё, сказав запретные слова. И тут я срываюсь. Буквально рыча от злости, я хватаю стакан и бросаю им о стену. Брызги коричневой жидкости разлетаются по всей кухне, пачкая каждую открытую поверхность. Но и это меня не останавливает. Хватая стул, я кидаю его через всю комнату. Стеклянная дверца шкафа разлетается осколками стекла в разные стороны. Из-за шума на кухню прибегает Лаки. Перепуганный пёс начинает лаять.