— А… — она теряется и немного краснеет. Вот глупышка же. — Теперь мне еще сильнее неловко…
Нас перебивает Марина. Мне хочется рычать от досады, если честно, потому что у нас с Соней завязывался нормальный диалог. А это редкость в наших с ней отношениях. Хотя, в последнее время, она начала оттаивать в связи с событиями.
— Простите, — Марина прокашливается, когда выходит на улицу и понимает, что прервала нас. Она какая-то другая сегодня, надеюсь, у нее ничего не случилось. Хватит с меня одной катастрофы ходячей. — Там звонят, хотят записаться на ремонт, а мне распоряжений самой в документацию и на звонки отвечать пока не поступало…
— А вот поступило! — говорю ей. К черту все, Соня сказала, что она уже справляется, значит пусть работает. В конце концов, с опытом быстрее придут все умения. — Поздравляю, Марина, ваше обучение закончилось только что. Отныне вы — администратор. Со всеми документами завтра к восьми на работу, я подъеду сюда, хорошо?
Она теряется, но быстро собирается и кивает мне, спрашивает, может ли приступать и после моего согласия бежит внутрь, видимо, уже работать.
— Вы даже не видели, как она справляется, — хмыкает Соня, когда Марина уходит. — Что за доверие к незнакомому человеку?
— Почему к незнакомому? Я вполне хорошо с тобой знаком, — посмеиваюсь, когда Соня не понимает, о чем я говорю. Видимо, все события ее и правда очень подкосили, потому что раньше за Соней такой заторможенности замечено не было. — Ты сама сказала, что она справляется. Я поверил, этого достаточно. А теперь иди забирай свои вещи, отвезу тебя домой.
Она слова не говорит больше, уходит и правда, как просил.
Достаю сигарету, с таким количеством эмоций курить хочется чаще, чем раньше. Но не успеваю прикурить, как вспоминаю об аллергии Сони на запахи. Она тогда просила открыть окна… Блин, а нам прямо сейчас ехать вместе. Ладно, покурю потом.
Прячу сигарету обратно в пачку и усмехаюсь своим мыслям: когда я последний раз ради кого-то что-то в своей жизни вообще менял? Кажется, никогда. Либо это было что-то не особо значимое. А тут… и комнату с легкостью выделил, и вставать ради нее раньше начал, и курить вот не стал. Не то чтобы подвиги, конечно, но начинать-то с чего-то надо.
Может, права была Еся?.. Что это какие-то чувства.
Хотя, я так долго был влюблен в саму Есеню, что, кажется, зачерствел по отношению к другим девушкам. У меня стойкое ощущение того, что я в целом больше никого не готов любить и поэтому буду отрицать до последнего, если это когда-нибудь случится.
Не успеваю подумать обо всем хорошенько, потому что возвращается Соня. В руках у нее сумочка, которую она к груди прижимает. Часто так делает, словно защищается. От кого? От меня?
— Готова? — спрашиваю у нее, она кивает.
— Мирослав Сергеевич, только можно все-таки на работу? Пожалуйста, — хмурится она, а у меня явное недоумение на лице читается. Кто вообще в здравом уме и трезвой памяти будет отказываться от отгула, когда начальник сам его в руки вкладывает и даже до дома везет?
— Соня, что за жертвы ради работы? Я тебе обещаю, там никто не умрет в твое отсутствие. А кто попробует — откачаем.
— Это не жертвы, просто… — она мнется, пока мы идем к машине, и даже когда уже садимся внутрь — всё еще не говорит мне нормальной причины. Надеюсь, ей не хватит ума решить, что я вычту этот день из ее зарплаты? Если она так думает, то это практически прямое оскорбление для меня.
— Ну? Принцесса, давай, мне надо понимать, куда тебя везти.
— Мне будет очень неловко у вас дома… без вас, — выдает она на одном дыхании и закрывает глаза, словно это было для нее какой-то сумасшедшей тайной, которую она решила мне поведать спустя годы молчания. — Поэтому, поехали на работу.
— Мне льстит, что тебе со мной комфортнее, чем без меня, — улыбаюсь ей и замечаю, как она немного краснеет, смутившись. Рад, что со всеми ужасами в жизни она все же не растеряла ту непосредственность и нежность, которая есть внутри нее, — но подумай хорошенько.
— Я подумала, хочу на работу. Тем более там Еська, мы кофе с ней попьем, поболтаем…
— Передам Мишке, что ты променяла его на Есеню, — посмеиваюсь. когда глаза Сони округляются.
— Нет! Я затискаю его, когда приеду вечером, и вы ничего ему не скажете. Он и так на меня обиделся утром, не надо, чтобы снова…
— Видишь, а сначала так боялась его, — мне нравится, что она подружилась с Мишкой. Он — член моей семьи, мой друг уже пятый год. Люди, которых Мишка не принимает, обычно в моей жизни не остаются. И доброту он тоже чувствует, реагирует на нее такой же лаской. Вот сестрицу мою, бывшую Демида, он терпеть не мог. Пока она у меня гостила, я его из вольера и не выпускал толком. А Соня его два дня знает — и он спокойно бегает по территории, потому что, точно знаю, ее не тронет. За нее загрызет, а ее — никогда.
— Он казался очень пугающим, а на деле восхитительный. Кажется, до Миши я не любила собак, а теперь влюблена по уши, правда.
— Ну всё, придется тебе оставаться у меня дома навечно, — говорю что-то, о чем не успеваю подумать. Потому что и сам запинаюсь от таких резких высказываний и Сонечка глаза округляет тут же. — Потому что Михаил разлуку с тобой не переживет.
— Мы придумаем что-нибудь, — съезжает Соня с темы, и весь остальной путь до работы мы проводим в тишине.
Вот я олень.
Глава 19. Соня
Этот день, кажется, никогда не закончится.
Вообще последние дни стали настолько насыщенные на события и эмоции, что, по ощущениям, каждый из них длится часов по сорок как минимум.
Вот сегодня, например, было странно неловкое утро дома у Мирослава, потом мы поехали на Западную, там было странное утро с неожиданно спокойной Мариной. Потом меня чуть не истерикой накрыло от слов моей ненормальной тетки, потом был странный разговор с Мирославом… А сейчас я пью чай с Есеней в ее кабинете, а это только обед!
Как это вообще возможно? Три миллиона эмоций за каких-то несколько часов. И правда ощущение, что не одни сутки прошли, а неделя, как минимум, после всего произошедшего.
— Сонь, вот чего ты дома не осталась? Ну тебе явно нужно еще отдохнуть, — отчитывает, но очень-очень мягко меня Еся. Да я и сама понимаю это… Правда. Я с огромным удовольствием осталась бы дома и целый день провела бы в постели, но мне правда жутко неловко быть там без Мирослава. Это как-то… ну, чересчур. Он очень мне помогает, и в целом мне жутко неловко пользоваться его добротой и гостеприимством, но пока выхода другого нет, я пользуюсь. Просто перебарщивать не хочу. Я не могу валяться у него дома на кровати, пока он будет работать и подменять меня же на моем рабочем месте. Это слишком.
— Я в порядке, правда. Отдохну после работы.
— Мирославу выпишу выговор, — ворчит Еся, доставая из стола шоколадку. — За то что потащил тебя на работу. Совсем уже чокнулся, работник месяца.
— Мирослав Сергеевич не причем, он предлагал мне остаться, — хихикаю, но сильно не улыбаюсь, потому что из-за синяка очень больно. Мне так грустно от этого… Я очень люблю улыбаться, а еще мне часто все говорят, что у меня улыбка красивая. А тут не выходит, больно…
— Плохо предлагал! — внезапно говорит Еся. — Надо было вообще не предлагать, уложить тебя в постель да и всё.
От ее слов я почему-то краснею, потому что картинки в моей голове совсем не те, что она имеет в виду возникают.
А со мной-то что вдруг? Повода, вроде, для таких мыслей нет…
— Сонь, прости, я не то имела в виду, — замечает мои алеющие щеки и смущение Еся, и смущается вместе со мной. — Я в смысле…
— Да я поняла, всё в порядке, — отмахиваюсь, не хочу уделять этому так много внимания. Это, блин, очень неловко! — Но Мирослав Сергеевич не особо умеет мне сопротивляться, так что это было мое решение работать поехать.