Выбрать главу

Только Соня вряд ли оценит, да и что за порывы вдруг странные?

Она продолжает обнимать моего пса, а мне эта картина правда душу греет. Миха очень мало людей принимает, а особенно так быстро. Дёму с Еськой любит, тут вопросов нет, а остальных, кого он не хочет сожрать, по пальцам пересчитать можно.

Миха — мой личный индикатор хороших или плохих людей. Потому что если он человека не принимает — лучше дел с ним не иметь. Вот как с сестрицей моей. Она та еще стерва, на самом деле, и Миша ее не любит. А к Сонечке он даже теплее, чем ко мне относится. Влюбился сразу же, буквально по щелчку. Такого с ним еще никогда не было, но глупо будет отрицать, что меня это не радует.

Радует, конечно. Принцесса столько ужасов пережила, что ей хочется дарить только хорошие эмоции. И если Миша ей их дарит — я тольок рад.

А он, походу, и правда дарит. Потому что Принцесса вообще от него отлипать не хочет. Воркует с ним, вообще не боится уже. Он такой здоровый рядом с ней маленькой, что она легко на нем кататься как на лошади сможет. Или лечь на него сверху, как на кровать, пока он сам валяется.

Любуюсь ими еще пару минут, иду встречать курьера, и всё-таки решаюсь утащить Соню в дом. Еще правда довольно прохладно вечерами, чтобы вот так беспечно на земле на коленках стоять. Во-вторых, ей надо отдохнуть обязательно. Из-за эмоционального переутомления она никакая, как бы с температурой не свалилась. Ну и в-третьих… Я сегодня купил ей хорошую мазь от синяков. Обещали, что она хорошая. Вручу ей, надеюсь, что поможет и ее красивое личико больше никакие гематомы не будут украшать. Они ее не портят, конечно, но зачем они ей нужны?

— Пошли, Принцесса, уже даже ужин привезли, — говорю ей и подаю ей руку.

— Он очень теплый, — говорит она, закрывая глаза.

Этой девочке не хватает ласки? Чёрт, вот я бестолочь, как сразу не понял-то. Ей не хватает всего этого, потому что кто бы ей это давал? В тех условиях, в которых она жила, такого точно не дождаться было. А теперь она нашл это в Мишке и сама дарит ему ласку, получая и от него взамен. Точно… Так и есть!

Мне снова становится не по себе. Потому что я хоть убейте меня, но не понимаю, какого черта эти люди позволяли себе в отношении Сони…

Мне внезапно хочется ей подарить всю нежность мира, только бы показать, что она ее достойна, вообще-то, просто раньше рядом не было нужных людей. Но я ведь тоже не тот нужный человек, нет? Просто начальник…

— Идем, Принцесса, правда, ты можешь заболеть.

— Ладно, — соглашается она, вмиг теряя всё хорошее настроение. Чмокает довольного Миху в нос и принимает мою руку, поднимаясь. — Ваша взяла.

— Сонь, — говорю ей внезапно прилетевшую в голову мысль, пока сам ее не обдумал и не передумал все это говорить. — А давай на “ты”?

— А? — она разворачивается так резко, что врезается в мою грудь. Я только успеваю подхватить ее за талию, чтобы она не упала. — Ой…

— Говорю, давай на “ты”, — повторяю предложение, не отпуская ее от себя. Ловлю на мысли, что не хочу отпускать. Чёрт знает что в душе творится, но не хочу. Она такая маленькая, напуганная, хочется ее согреть, обнять, защитить от всего мира. Чтобы стереть в ее воспоминаниях все несправедливости этого мира.

— Мирослав Сергеевич… Это как? — спрашивает, поднимая на меня свои огромные ясные глаза.

— Это вот точно так же, только без “Сергеевич”, — посмеиваюсь, глядя на нее сверху. Мы когда так близко стоим, то разница в росте особенно сильно ощущается, хотя она и не сумасшедше огромная. Стандартная. Принцесса на голову ниже, когда на каблуках.

— Я не могу, — хмурится, — вы же мой начальник, и…

— А еще жених, вообще-то! — пытаюсь шутить, вспоминая нашу легенду. Легенда, правда, чуть затянулась и мы для всех окружающих теперь жених и невеста, ну ничего страшного, это только на руку всем играет. — И живем уже вместе.

— Не вместе же! А я пару дней живу у вас, пока не найду квартиру.

— Да-да. В любом случае. Не хочу, чтобы мне “выкали” в моем доме и вне рабочее время. А уже не рабочее. Ладно?

— Не знаю, — она кусает губы, словно сомневается в том, надо ли ей всё это. Мы так и стоим близко-близко, я так и обнимаю Сонечку. Но, видимо, всех всё устраивает, потому что разрывать эту близость никто не спешит. — Это неловко. И непривычно.

— Ну, это только поначалу так будет, потом привыкнешь. Давай, идем, а то все твои роллы остынут.

Она кивает, улыбается, но сдерживает улыбку. Подозреваю, что ей больно улыбаться из-за удара. Там всё еще немного припухшее. Меня на атомы разрывает от этой картины, не могу не думать о том, что у какого-то урода хватило мозгов ударить кулаком в лицо маленькую девочку.

Сонечка забегает на крыльцо, ждет, пока я открою дверь, и первая заходит в дом, стягивая с себя туфли. Она тут же стонет от наслаждения, а я залипаю и теряюсь на пару секунд от этих звуков. О-ох, Сонечка… Она неосознанно делает настолько сксуальные вещи порой, что у меня волосы на затылке дыбом встают.

— Давайте я на ужин накрою? — говорит, поворачиваясь ко мне, и я приподнимаю брови. Мол “как ты ко мне обратилась?” — Мирослав Сергеевич, ну не смотрите на меня так, я пока не могу. Сложно.

— Учись, — касаюсь пальцем ее носа. — Я сам накрою, отдыхай.

— Тогда я быстро в душ.

“Быстро” в понимании Сонечки этот сорок минут, поэтому еду всё равно приходится греть. Она спускается вниз уже в домашней одежде, без макияжа, и от этого я сразу замечаю ее синяк на лице, хотя она старательно прикрывает его волосами. Она тщательно скрывает его косметикой, а тут… Это очень большая гематома, как мудак умудрился не сломать ей челюсть — большой вопрос.

— У меня есть кое что для тебя, — вспоминаю про мазь, которую приобрел сегодня для нее. Уверен, что самой Сонечке неприятно смотреть на это издевательство на своем лице, поэтому и купил. Девчоки же все о внешности волнуются, и Принцесса не исключение. Ухожу в прихожую, где оставил свои вещи, достаю мазь и возвращаюсь в гостиную к Соне. Она так и стоит на одном месте, ждет меня, и, мне кажется, но почему-то волнуется. — Это не какой-то там крутой подарок, но фармацевт обещал, что это лучшая мазь в мире мазей, — протягиваю ей тюбик и улыбаюсь.

— Это в сотню раз лучше любых подарков, Мирослав…

— Просто Мирослав, — перебиваю ее, напоминая о своей просьбе перейти на “ты”. Ну правда, какое уже “вы” может быть? Подумаешь, начальник. Еське я тоже вроде как начальник, но с ней мы на “ты” и ничего страшного. Да и разница с Соней у нас не такая уж и огромная с Соней, чтобы она мне выкала. Надо отучать ее от этого, мы в последнее время общаемся уже сильно теснее, чем раньше.

— Спасибо, — улыбается снова краешком губ.

— Помочь? — спрашиваю снова быстрее, чем успеваю подумать. Соня сразу же на меня свои глазищи огромные поднимает и смотрит так доверчиво и немного удивленно, что у меня снова улыбка против воли тянется. — Ну, если ты не против.

— Я не против…

Она не против. И я уже предложил. Поэтому открываю небольшой тюбик, выдавливаю на палец горошину удивительно приятно пахнущей мази, а потом свободной рукой убираю волосы Сонечки за ухо, которыми она пыталась прятать этот синяк.

Он правда огромный, без косметики еще и очень виден отек. У меня челюсть сжимается от злости в сотый уже раз, но я не контролирую просто это совсем…

Касаюсь пальцем ее кожи, распределяя мазь. Стараюсь очень аккуратно, чтобы не причинить лишней боли, потому что наверняка ведь будет неприятно, если надавить. А я не хочу, чтобы ей было неприятно.

Поэтому стараюсь так аккуратно, как только могу, хотя аккуратным я не то чтобы привык быть. Но для этой Принцессы не жалко и постараться.

Сонечка стоит и не дышит даже, кажется. Мы снова очень близко, но я снова совершенно не против. Кожа ее словно бархатная, касаться так приятно, что даже когда вся мазь уже оказывается распределена по гематоме, я залипаю и не отвожу руки.