— Ничего не было, вообще. Она была девушкой моего друга, а сейчас ждет от него ребенка.
— Я почти подумала, что это была Еська, — хихикает Соня, но вдруг что-то замечает на моем лице, видимо, что тут же сама меняется в эмоциях. — О боги… Это правда она? А сейчас…
— А сейчас я очень рад за друга, за нее, а еще безумно счастлив, что в моей жизни появилась ты.
— Правда? — шепчет она, а когда киваю ей с улыбкой, ее глаза снова наполняются слезами. — Я не знаю, почему опять плачу. Это, наверное, гормоны, потому что я вообще не люблю плакать, но эти слёзы они сами собой текут! Кошмар…
— Лопай клубнику, — смеюсь, подавая ей ягодку, и она откусывает ее прямо из моих рук, закрывая глаза от наслаждения.
И я не врал ей, не говорил всё эти слова, чтобы успокоить, я… Я же и правда счастлив.
С появлением Сони в этом доме появилась жизнь. А еще эта самая жизнь появилась и в моей жизни, как бы странно это ни звучало. Я был чертовски одинок, а сейчас радуюсь, что все мои серые будни окрашены таким ярким солнечным лучиком. И пусть этот лучик часто задает глупые вопросы, думает странно, плачет и думает, что никому не нужна, пусть! Я готов каждый день рисовать на ее лице улыбку и доказывать, что она самая лучшая, только пусть будет рядом со мной…
Решаю не докучать ей больше, если захочет — сама спустится вниз и побудет со мной. Встаю с кровати, напоследок целуя Сонечку в макушку, провожу пальцем по скуле, вспоминая, какой жуткий синяк от удара там был, делаю шаг в сторону двери, второй, третий, а потом замираю.
Твою. Мать.
Просто твою чертову мать.
Меня осеняет одной секундой. Просто всё произошедшее настолько резко ворвалось в наши с Сонечкой жизни, что многие вещи начинают доходить с опозданием.
Но я понимаю, и злость внутри растет с такой силой, что ей срочно нужно найти выход.
— Принцесса, — говорю негромок, пытаясь хотя бы при ней держать себя в руках, — скажи пожалуйста, какой у нас точный срок?
— Девять недель… — говорит с удивлением, видимо, не понимая, к чему мне этот вопрос.
А всё просто.
Вопрос к тому, что тот мудак не просто ударил и напугал мою на тот момент сотрудницу. Он ударил мою беременную девушку. В ее животе уже был мой ребенок на тот момент, когда он посмел поднять на нее руку. И если я и до этого его ненавидел люто, то сейчас… Сейчас я готов собственными руками сломать ему каждый палец от злости.
— Понял, — киваю ей, и пытаюсь улыбнуться. Вряд ли из этого выходит что-то хорошее.
— А что случилось, Мирослав?
— Всё хорошо. Ты не волнуйся, главное. Я поеду по делам, ладно? Скоро вернусь, а ты лопай клубнику и жди меня.
— Мирослав…
— Принцесса, — подхожу к ней и сажусь на корточки у кровати, — я же сказал: волноваться не о чем. Просто я делаю тебе сюрприз, надо срочно отъехать. Там внизу еще куча всяких вкусняшек. И можешь затащить Мишку в дом, если хочешь, только наверх пусть не ходит, по гостиной бродит. Я скоро, — прижимаюсь к ее губам в коротком, но сладком поцелуе.
А потом иду к себе в комнату, быстро переодеваюсь, вылетаю из дома и набираю Демида.
— Миша, — рявкаю, пес вылетает навстречу, — Соню охранять, никого не впускать. Я скоро.
Глава 32. Соня
Он очень странный. А клубника просто умереть можно какая вкусная!
Но Мирослав даже сильнее странный, чем вкусная эта клубника…
Сидел тут весь из себя такой положительный, потом спросил срок, взбеленился, вскочил, убежал куда-то… А куда?
Сказал, что какой-то сюрприз. Но о сюрпризах не говорят ведь. Да еще и так резко о них не вспоминают. Похоже на бред.
Что-то точно не то… А он не говорит, что!
А я думать толком не могу об этом, потому что просто невероятно вкусная клубника!
Я становлюсь какой-то странной… Это нормально вообще? Сначала начала волноваться дико, а потом подумала, чего это я? Это ведь Мирослав. Он решает проблемы, а не создает их, а значит, мне абсолютно нечего бояться.
Наверное.
И всё-таки я немного волнуюсь. Совсем чуть-чуть, правда! Просто боюсь, чтобы с ним всё было в порядке.
Мне хочется чем-то немного успокоиться, я съедаю еще пару ягод клубники, а потом беру телефон, чтобы позвонить Есе. Посидели бы, выпили чай, поболтали, но…
Долго смотрю на контакт, а в итоге блокирую телефон. Не звоню. Потому что то знание, что Мирослав был долго в нее влюблен теперь не дает мне покоя.
И я не ревную! Ну, не то чтобы я еще имею на это хотя бы какое-то право… Просто всё так странно. Они близко дружат, работаю вместе, отдыхают компанией, соседи вот… И он был влюблен в нее. Это странно, разве нет?
И я верю Мирославу, что у него нет к ней никаких чувств и что он рад за них с Демидом, что у них прекрасная семья и всё прочее, но какой-то червячок всё равно не дает мне позвонить ей и провести этот вечер вместе.
Поэтому, надо развлекать себя как-то иначе. А как?
Спускаюсь. Мирослав говорил, что там еще есть какие-то вкусняшки и мне жизненно необходимо найти их все. Нахожу на кухне коробку сладостей и сглатываю слюну: как всё вкусно выглядит!
Блин… А это всю беременность так будет, да? И в каком весе я в итоге буду? Если буду столько есть…
Ой, мамочки, как внезапно все стало сложно!
Но я ловлю себя на мысли что реакция Мира мне очень помогла успокоиться и принять ситуацию. Правда. Если бы не его спокойствие и даже какая-то аккуратная радость, я бы, наверное, от всего происходящего давно бы сошла с ума. А так… Он — мое надежное плечо, мне больше ничего не страшно. Я верю ему, что он нас не оставит, и уже точно знаю, что будет очень любить этого ребенка. А что еще нужно для счастья-то? Ничего больше, кажется. Разве что…
Всё-таки съедаю одну из шоколадок, чтобы счастья уж точно хватало с головой. Стараюсь не думать о Есе, чтобы себя не накручивать, стараюсь не придумывать себе страшные сценарии с участием Мирослава, потому что понятия не имею, где он сейчас, и не уверена, что хочу знать.
А потом вспоминаю, что он разрешил мне затащить Мишку в дом! А я хочу, очень хочу. Поэтому открываю дверь и зову его к себе. Он не спешит входить в дом, видимо, это не всегда делать можно, но я говорю кодовое “папа” разрешил, и этот медведь довольно забегает в дом, виляя своим огромным пушистым хвостом.
“Папа разрешил”… и правда папа ведь. Вау!
Блин, жизнь — самая непредсказуемая в мире штука. Еще неделю назад я и предположить такого исхода событий не могла, а в итоге? А в итоге я мать, здравствуйте.
Вообще, “мама” — это такое нежное слово… Я, конечно, не была готова стать ею так рано, но жизнь распорядилась иначе и я каждую секунду этой новой реальности стараюсь привыкать ко всему происходящему.
Я буду мамой. И сильно быстрее, чем планировала.
Подзываю Мишку к себе, падаю на пушистый ковер в середине гостиной, укладываюсь головой на быстро сориентировавшегося пса и думаю свои мысли в таком восхитительном положении. Так тепло и уютно! И какое-то великолепное чувство защищенности как будто присутствует. Эта собака — моя отдельная любовь.
И мы долго-долго с ним болтаем, и Мишка слушает так внимательно, словно и правда все понимает, только ответить не может. Хотя, пару раз даже негромко лает, отвечает всё-таки.
А потом я плачу, вспоминая счастливое детство, а Мишка слизывает огромным языком слезы со щек. Смеюсь, рассказывая ему забавные моменты, кладу его лапу на живот, рассказываю о малыше и все подряд несу. Я словно нашла того, кому могу выговориться без последствий и глупых вопросов.
И… засыпаю. Прямо на Мишке, увалившись посреди комнаты. Просто столько эмоций! Я выжата, как лимон.
И просыпаюсь уже на руках Мирослава, который тащит меня по ступенькам наверх, в комнату. Но еще ведь не вечер? Я не собираюсь спать и дальше, просто задремала…