Он снова зашевелил пальцами. Кольцо и браслет принесли почти тысячу двести долларов. И он будет биться вплоть до этой цифры.
— Мне предложили восемь сотен. Восемь сотен. Восемь-восемь-восемь-восемь…
Откуда-то из глубины зала донесся голос. Невозмутимый, холодный, отвратительный, решительный голос.
— Девять!
Арчи привскочил и решительно обернулся. Этот подлый выпад с тыла уязвил боевой дух Арчи. Когда он поднялся на ноги, молодой человек, сидевший непосредственно перед ним, тоже встал и уставился в том же направлении. Это был коренастый, решительного вида молодой человек, смутно напомнивший Арчи кого-то, кого ему уже доводилось видеть. Но Арчи было не до него, он сосредоточенно разыскивал взглядом нарушителя спокойствия. И наконец обнаружил благодаря тому, что глаза всех в той части зала были устремлены на щуплого пожилого мужчину в очках, щеголяющих черепаховой оправой. Возможно, профессор или кто-нибудь вроде. Но кем бы он ни был, с ним следовало считаться, и очень серьезно. Выглядел он человеком со средствами, и весь его облик свидетельствовал, что он готов продолжать битву за Понго до конца лета и дольше.
— Мне предложили девять сотен. Девять-девять-девять-девять…
Арчи с вызовом посмотрел прямо в лицо очкастому.
— Одна тысяча! — крикнул он.
Вторжение крупных финансов в мирное течение дневной процедуры вывело прихожан из летаргии. Послышались взволнованные голоса. Шеи вытягивались, подошвы шаркали. А что до первосвященника, бодрость вернулась к нему с лихвой, его вера в человека и брата воспряла из бездны на внушительную высоту. Он сиял одобрением. Вопреки своим горячим панегирикам он был бы вполне доволен застучать младшего братца Понго на двадцати долларах, и мысль, что предлагаемые суммы уже достигли тысячи и что его комиссионные составляют двадцать процентов, согрела его солнечным счастьем.
— Предложена одна тысяча! — провозгласил он. — Но, джентльмены, я не хочу вас торопить. Вы все здесь знатоки и не потерпите, чтобы бесценная фарфоровая статуэтка династии Мин ускользнула от вас по демпинговой цене. Возможно, не всем вам статуэтка видна достаточно хорошо. Уилли, возьми ее, пройдись по рядам и покажи ее. Мы сделаем небольшой перерыв, пока вы будете внимательно рассматривать эту замечательную статуэтку. Шевелись, Уилли! Не волочи ноги!
Арчи в трансе осознал, что Реджи ван Тайл очнулся от освежающего сна и окликнул молодого человека в ряду перед ними.
— Привет, — сказал Реджи. — А я и не знал, что ты вернулся. Ты же меня помнишь, верно? Реджи ван Тайл. Я хорошо знаю твою сестру. Арчи, дружище, познакомься с моим другом Биллом Брустером. Ах, черт побери! — Он сонно хихикнул. — Я и забыл. Так ведь он же твой…
— Как поживаете? — сказал молодой человек. — Кстати, о моей сестре, — обернулся он к Реджи, — ты, случайно, не видел ее мужа? Ты же знаешь, что она вышла за какого-то жуткого олуха?
— Это я, — сказал Арчи.
— Что-что?
— Я женился на вашей сестре. Моя фамилия Моффам.
Молодой человек как будто слегка растерялся.
— Прошу прощения, — сказал он.
— Не из-за чего, — сказал Арчи.
— Я только исходил из того, что читал в письмах отца, — объяснил он в свое оправдание.
Арчи кивнул.
— Боюсь, ваш милый старый папочка меня не очень ценит. Но я надеюсь поправить положение. Если я сумею зацапать эту дурацкую фарфоровую штукенцию, которую Йо-Йо, мальчик с собачьей мордой, показывает клиентам, он не сможет надышаться на меня. Я хочу сказать, знаете ли, что у него есть другая вроде этой, и если он сможет прикупить пару, так мне дали понять, это его обрадует, взбодрит и даже подкрепит.
Молодой человек уставился на Арчи:
— Так это ты торговался против меня?
— А? Что? Вы торговались против МЕНЯ?
— Я хочу купить эту штуку для отца. У меня в данный момент есть особая причина быть у него на хорошем счету. И ты тоже покупаешь для него?
— Абсолютно. Как сюрприз. Люсиль придумала. Его камердинер, типчик по фамилии Паркер, предупредил нас, что эта штукенция выставлена на продажу.
— Паркер? Черт возьми! Паркер и меня предупредил. Я повстречал его на Бродвее, и он мне сказал.