Безусловно, такое благоволение ко всему и вся требовалось использовать, и Арчи тотчас подумал о попираемом Сальваторе, чью скорбную повесть он с таким сочувствием выслушал накануне. Бесспорно, настала минута для официанта изложить свои жалобы, прежде чем по той или иной причине начнется отлив и любовь ко всему сущему отхлынет от сердца Дэниела Брустера. С торопливым «приветик» в сторону тестя Арчи прогалопировал в гриль-бар. Сальваторе, поскольку час второго завтрака приближался, но еще не настал, прислонялся к дальней стене в задумчивой позе.
— Малыш! — вскричал Арчи.
— Сейр?
— Случилось нечто невероятное. Добрый старый Брустер внезапно выскочил из люка и сейчас в вестибюле. И что еще более сногсшибательно, он как будто подперчен.
— Сейр?
— Подхлестнут, знаете ли. На эмпиреях. Чем-то очень доволен. Если вы сейчас явитесь к нему с вашей историей, то это верняк. Он расцелует вас в обе щеки, вручит вам всю свою наличность и запонку от воротничка. Вперед! И отпроситесь у метрдотеля на десять минут.
Сальваторе исчез на поиски вышеупомянутой августейшей особы, а Арчи вернулся в вестибюль купаться в нежданных солнечных лучах.
— Ну-ну-ну-ну, а? — сказал он. — Я думал вы в Брукпорте.
— Я приехал утром, чтобы встретиться с моим другом, — благодушно ответил мистер Брустер. — С профессором Бинстедом.
— По-моему, я с ним не знаком.
— Очень интересный человек, — продолжал мистер Брустер все с тем же непостижимым дружелюбием. — Великий знаток во многих областях — точные науки, френология, антиквариат. Я просил его приобрести для меня кое-что на вчерашнем аукционе. Маленькую фарфоровую статуэтку…
У Арчи отвалилась челюсть.
— Статуэтку? — повторил он, заикаясь.
— Да. Пара к той, которую ты, возможно, заметил у меня на каминной полке. Я много лет искал к ней пару. А про эту и не услышал бы, если бы не Паркер, мой камердинер. Очень мило с его стороны сообщить мне о ней, учитывая, что я его рассчитал. А, вот и Бинстед! — Он пошел навстречу щуплому пожилому мужчине в очках, щеголяющих черепаховой оправой, который быстро семенил через вестибюль. — Ну как, Бинстед, значит, вы ее купили?
— Да.
— Полагаю, цена была не слишком высокая?
— Двадцать три сотни.
— Двадцать три СОТНИ! — Мистер Брустер слегка пошатнулся. — Двадцать три СОТНИ!
— Вы дали мне карт-бланш.
— Да, но двадцать три сотни!
— Я мог бы приобрести ее за несколько долларов, но, к несчастью, слегка опоздал, а когда вошел в зал, какой-то глупый юнец взвинтил цену до тысячи и все повышал и повышал, пока я наконец не избавился от него на двадцати трех сотнях… Так вот же он! Ваш знакомый?
Арчи кашлянул:
— Ближе к родственнику, чем к знакомому, а? Зять, знаете ли.
Благодушие мистера Брустера как рукой смело.
— Какую еще чертову глупость вы затеяли на сей раз? — грозно вопросил он. — Неужели я шага ступить не могу, чтобы не ушибить о вас палец? Какого дьявола вы торговались?
— Мы думали, это отличный планчик. Обсудили хорошенько и пришли к выводу, что он — конфетка. Хотели приобрести эту штукенцию, знаете ли, и устроить вам сюрприз.
— Кто это «мы»?
— Люсиль и я.
— Но как вы вообще узнали про аукцион?
— Паркер, типус-камердиниус, знаете ли, написал мне письмо про него.
— Паркер? Разве он не сказал вам, что сообщил мне о продаже статуэтки?
— Абсолютно нет! — Арчи обожгло внезапное подозрение. Вообще-то он был крайне бесхитростным молодым человеком, но даже ему стала ясна крайняя двусмысленность роли Герберта Паркера в этом деле. — Послушайте, знаете ли, сдается мне, что друг Паркер столкнул нас всех, а? Я хочу сказать, что это милый старина Герберт посоветовал вашему сыну — Биллу, знаете ли, — побывать на аукционе и поторговаться за штукенцию.
— Билл! Билл был там?
— Абсолютно, собственной особой! Мы задирали и задирали цену, торгуясь друг с другом, пока не встретились лицом к лицу и не познакомились. И тут этот типус… этот джентльмен — входит и обходит нас.
Профессор Бинстед весело усмехнулся — беззаботным смешком человека, который видит, что у всех вокруг него кошельки похудели, а у него — нет.
— Весьма находчивый плут, этот ваш Паркер, Брустер. Его метод выглядит простым, но мастерским. Не сомневаюсь, либо он сам раздобыл статуэтку и выставил ее на аукцион, либо его сообщник, а затем он обеспечивает ей хорошую цену, стравив нас всех между собой. Очень изобретательно.
Мистер Брустер боролся со своими чувствами, но затем, видимо, одолел их и заставил себя взглянуть на светлую сторону случившегося.